Фонд открыл для меня массу новых возможностей, я побывал в местах, куда иначе никогда бы не попал. Несколько раз я выступал перед Конгрессом – просил правительство США увеличить финансирование фондов по борьбе со СПИДом, – и это оказалось вовсе не так сложно, особенно если сравнивать с тем, как я вымаливал у Окружного Совета Уотфорда разрешение на строительство нового стадиона. Я ожидал получить жесткий отпор правого крыла, ревностных религиозных республиканцев – но, опять же, в сравнении с некоторыми членами Уотфордского Совета они показались мне абсолютно адекватными, гибкими, готовыми идти навстречу людьми.

И, совсем неожиданно, работа в Фонде косвенно подвела меня к самой важной, кардинальной перемене в моей жизни. Но об этом чуть позже.

Не хочу показаться мистиком, и уж тем более впадать в пафос, но сама судьба словно вознаграждала меня за то, что я оставил наркотики и алкоголь. The One стал моим самым успешным альбомом с 1975 года. Переоборудование «Вудсайда» закончилось, и мне очень там нравилось. Наконец-то дом выглядел как нормальное человеческое жилье, а не берлога вечно пьяной рок-звезды.

Мне позвонил Тим Райс. Десять лет назад мы работали вместе, и он снова предлагал сотрудничество. Компания «Дисней» собиралась выпустить анимационный фильм, основанный не на старых сказках, как обычно, а на оригинальном сценарии. Я искренне заинтересовался. Мне приходилось и раньше писать саундтреки – например, к фильму «Друзья» 1971 года. Картина получила впечатляющие отзывы: помнится, Роджер Эберт назвал ее «тошнотворным вонючим мусором» (впрочем, не все критики откликнулись настолько эмоционально). С тех пор я довольно часто сотрудничал с киногруппами, но то, что предлагал Тим, радикально отличалось: песни должны были рассказывать целостную историю. Студия хотела снять типично диснеевский анимационный мюзикл и оживить его современно звучащими поп-композициями, которые понравятся детям.

Рабочий процесс был необычным. Тим, как и Берни, сначала писал тексты, а потом передавал мне, так что здесь ничего нового. Разница была в том, что мы сочиняли мюзикл. Это напоминало работу над альбомом Captain Fantastic: и там, и там есть сюжет, последовательность событий, которую ты должен держать в голове; ты изначально знаешь, в каком порядке будут звучать песни. Не стану врать, иногда меня терзали смутные сомнения по поводу этого проекта – точнее, моего участия в нем. Знаю, у меня масса недостатков, но чересчур серьезное отношение к самому себе не из их числа. И все же случались дни, когда я садился за рояль и начинал раздумывать, куда меня приведет этот карьерный зигзаг. Я написал Someone Saved My Life Tonight. И Sorry Seems To Be The Hardest Word. И I Guess That’s Why They Call It The Blues. А теперь сочиняю песню про кабана-бородавочника, который непрерывно пускает газы.

Не спорю, песня про пукающего кабанчика получилась прекрасная. Зовите меня хвастливым индюком, но посмею предположить, что среди всех величайших песен про пукающих бородавочников моя – одна из лучших. Но она точно не из того мира, в котором группа The Band приходит за сцену и просит послушать мой новый альбом. И не из того, где Боб Дилан останавливает нас на лестнице и делает комплименты Берни за текст My Father’s Gun. Тем не менее я решил, что такая невинная глупость, как пукающий кабанчик, репутации мне не испортит.

Решение оказалось верным. И фильм получился замечательный. Я не из тех, кто любит созывать народ на прослушивание нового альбома, но был в таком восторге от мультфильма «Король Лев», что даже организовал для друзей несколько частных просмотров. Я гордился своей работой, знал, что мы создали нечто особенное, хотя в тот момент еще не мог предположить, что диснеевский мультик станет самым кассовым фильмом всех времен и народов. Мою музыку приняла новая для меня аудитория, Can You Feel The Love Tonight? получила «Оскар» как лучшая оригинальная песня к фильму; три из пяти песен, представленных в этой номинации, были из «Короля Льва» (одна из них, Hakuna Matata, – как раз про пукающего бородавочника). Альбом с саунтдреком к мультфильму продался тиражом 18 000 000 экземпляров – больше, чем любой другой мой альбом, не считая первой коллекции Greatest Hits. И как приятный бонус, летом 1994 года наш саундтрек спихнул с первого места в американских чартах альбом «Роллингов» Voodoo Lounge. Я изо всех сил старался не завизжать от радости, когда услышал, как Кит Ричардс в ярости бормочет, что их «побил какой-то гребаный мультфильм».

На основе фильма решили поставить мюзикл, и нас с Тимом попросили написать еще несколько композиций. В очередной раз демонстрируя удивительную способность предсказывать будущее с точностью до наоборот, я твердил, что сделать из мультика мюзикл невозможно и что идея обречена на провал. Но режиссер Джули Тейлор совершила настоящее чудо. Посыпались восторженные отзывы, спектакль получил одиннадцать номинаций на премию «Тони», из них выиграл шесть и стал самой успешной постановкой в истории Бродвея. Это было невероятное зрелище, от изобретательности постановщиков захватывало дух. И тем не менее, сидя в зале, я чувствовал себя немного странно – не из-за мюзикла, а из-за себя самого. Я привык сочинять альбомы, и последнее слово всегда оставалось за мной; на живых выступлениях главная ответственность тоже лежала на мне. Теперь же я смотрел шоу, в создании которого принимал участие, но действие разворачивалось на сцене вообще без моего контроля – другие аранжировки, другая техника исполнения. Ведь в музыкальном театре каждое слово должно звучать абсолютно четко: это иная техника вокала, рок- или поп-артисты поют совсем по-другому. Новый опыт для меня был удивительным и волнующим. Я вышел из зоны комфорта, и оказалось, это отличное место – особенно для артиста, внезапно оказавшегося там после сорока лет работы в музыкальной индустрии.

Компанию «Дисней» вдохновил оглушительный успех «Короля Льва», причем настолько, что мне предложили контракт на космическую сумму. Студия предполагала, что я продолжу работу над фильмами, но вдобавок буду вести телешоу и даже сочинять книги; упоминалась идея создания парка развлечений, которая меня несколько напрягла.

Но была одна проблема: я уже дал согласие написать саундтрек к новому фильму Джеффри Катценберга, который был президентом «Диснея» в тот момент, когда снимался «Король Лев». Спустя несколько месяцев после выхода фильма Джеффри уволился и основал студию DreamWorks вместе со Стивеном Спилбергом и Дэвидом Геффеном[198]. И не просто уволился: его уход спровоцировал одну из величайших войн между голливудскими магнатами, о которой написано несколько книг.

Сделка, предложенная «Диснеем», была исключительной, но она исключала и все, что касается Джеффри: он только что подал на компанию иск о нарушении контрактных обязательств и требовал двести пятьдесят миллионов ущерба, которые, кстати, в итоге отсудил. Не могу сказать, что я горел желанием работать с Джеффри, но уже дал ему слово, и к тому же он был одним из тех, кто дал добро на мое участие в создании «Короля Льва». Так что, увы, я отказался от щедрого предложения студии. Но, по крайней мере, миру теперь не грозило появление развлекательного парка Элтона Джона.