Сурков перевернул лист карты, на обратной стороне нарисована отметка.

— Схрон в песке. Стандартным саперным щупом легко обнаруживается. Там оба автомата. Ракетница, с двумя выстрелами. Два бинокля. Четыре магазина. Два полных. В моем — два патрона осталось. А у тебя, Дух?

— Пустой.

— Ну да, тыж стрелять не умеешь. И, Фред. Черепица должна быть красной. Будешь присылать образцы, мы с женой выберем. По всякому освещению — я жду каталогов. Мы выберем. В общем, занимайся, но не тяни. Я нервничаю.

— Дух, ну как же так вышло, что он в болоте не утоп? — с тоской спросил Фред. — а ты, Коля, что попросишь?

— Следующую встречу в новом году?

— Ты, Душина, не кочевряжься. Он тогда ко мне будет приходить. А я человек занятой. Это ты никому не нужен.

— Мне легче. — заявил Фред — вы друг друга поубиваете, а отделаюсь красивым венком. С надписью «Трагически скорблю».

— Я тебя огорчу, Фред. Пока он дом не построит, путь живет.

— Вот что значит настоящая дружба, Фред — засмеялся Сурков, хлопнув нам по ладоням, и вылезая из машины. — Созвонимся.

Мы за разговором, приехали к сурковскому дому. Я опустил стекло:

— Ирке привет передавай.

— И от меня — заорал Фред трогаясь.

Немного проехав, мы свернули с набережной у Медного Всадника.

— Тут такая история, Коль, — сказал Фред, и я напрягся — нет — нет, не нервничай. Мне просто подумать, да и ты, вдруг что посоветуешь. Короче, мы расспросили мужика, что готовил здесь переход.

— Слушай, а что ГБ? Как он им на глаза не попался?

— Да он к порту и не приближался. У них с Пьянковым был хороший друг на таможне. Он сейчас его прижал, и потребовал помощи. А тот, при чинах. Гэбуха, она же, по агентуре ситуацию шерстит. А тут никаких левых контактов!

— Так просто?

— Ха. Если бы. В общем слушай. Параллельно со всей своей деятельностью, товарищ Пьянков и еще куча народу, работающего в органах власти Туркмении — участники мусульманского подполья. И не простого, а радикального. Планирующего отделение от Союза. И менты, что вы перебили — тоже. И чин в таможне — тоже мусульманин, и член этого подполья.

— Прелестно! А заколосилось это подполье на бабки, что Пьянков воровал в процессе операции, так?

— Скорее всего.

— Ну и от меня чего ты хочешь?

— Понимаешь, такого рода информацию, нужно сливать ГБ. Но я уверен, что Комиссия этого делать не станет. Ну, ты понимаешь. Оставлять это — тоже не дело. Эдак и вправду если не отделятся, то крови прольют.

— Ты же говорил, что с новым, этим Ниязовым, будешь встречаться. Расскажи ему.

— А если и он?

— Вот и выясни. Если там еще прокуратура работает, то я не думаю, что это трудно.

— Может быть. — мы остановились у Казанского Собора. — сам видишь, Коль, есть над чем подумать. Ладно. Пока. И, Андреев. Не делай вид, что ты не слушаешь автоответчик. А то я звонить перестану, буду курьеров присылать.

Я засмеялся и вылез из машины. Фред уехал, а я закурил, и глянул на часы. Без пяти два. Это мы хорошо поспали. Сейчас приду домой и в душ.

Да только тут же сбился с бодрого и радостного шага. Прислонившись к ограждению канала, глядя в противоположную сторону от Невского, стояла Вика. Я подошел к ней. Она повернулась ко мне. И посмотрела в глаза.

— Я украла у тебя из дома твою фляжку с коньяком. И почти весь выпила. — она помолчала. — мои родители требуют, что бы я с тобой порвала. А папа говорит, что ты связался с уголовниками и бандитами.

Она не опускала глаза и продолжала смотреть. Я вздохнул:

— Меня бесит, что ты не моешь посуду. — ее взгляд начал темнеть — мы с Сурковым, прошлым летом, нашли и сперли тайник умершего три года назад цеховика. Там были огромные деньги в рублях и валюте.

Она подошла близко — близко, и обняла за пояс и прижалась.

— От тебя рыбой воняет.

— Это еще не все.

Она испугано подняла взгляд мне в лицо.

— Ты теперь живешь со мной. И никак иначе.

Глава 26

Совместная жизнь, сначала, было незаладилась. Часа через два после того, как мы пришли домой, в дверь позвонили. Бедная Викуня пулей вылетела из постели, и принялась лихорадочно одеваться. Причитая, что это родители ее выследили. Я прекратил панику. Протянул ей свою рубашку, и сказал, что вот одетую, ее точно скрутят и увезут. А так есть шанс. Мне не очень верилось, что под дверью гневные мать и отец. Но мало ли, поэтому я взял ее за руку, и пошел открывать.

Я был прав, это не за ней. За дверью стоял Игорь Ан. Проворчав, что пора уж телефон включить, он протянул мне пакет с рыбой. Повернулся и ушел. Виктория очень умело сделала вид, что просто мимо проходила, и скрылась на кухне. Куда я и принес добычу.

Вывалив рыбу в мойку, я принял позу «роденовский мыслитель стоя». Нужно готовить, заявил я Вике. Жалко будет, если испортится. Она с энтузиазмом согласилась. И даже взялась было помогать. Но без души. Мысли ее были не здесь. И я сказал, что не верю, что ее предки приедут сюда. Так что волноваться не о чем. Она сидела и злобно сопела в кресле. А потом решительно заявила, что позвонит родителям. Только, Коль, не подслушивать, ладно? Взяла трубку и ушла в гостиную. Я хмыкнул. Я бы и подслушал, да раскаленная сковорода не позволяла все бросить.

Вернулась спустя минут десять. По прежнему недовольная, но поспокойней.

— Давай в субботу к ним на дачу съездим?

— Конечно, Вик.

— Мама говорит, что ты подозрительный тип.

— Это имидж. Иначе на меня девушки внимания не обращают.

— Нет, Коль, скажи. Вот чем ты все время занят?

— Хм. Ну, считай.

— Считай?!

— Ну да. Во-первых я студент нашего института. Получаю стипендию. Заседаю на кафедре …

— Раз.

— Во-вторых, я сторож по разводу мостов, на полставки. Не бог весть, но все же…

— Два.

— В третьих, я, и Сурков, работаем вместо Фреда дворниками. Ему самурайский кодекс не позволяет руки пачкать. Там по-разному выходит. Но не меньше чем за мосты.

— Скажите пожалуйста…

— В-четвертых, я, на сдельных условиях, работаю с ПО «Ленинец». В последний раз заработал почти пять тысяч. В — пятых…

— Еще и в пятых?!

— И в шестых будет, не сбивай меня. Я, с товарищем по старой учебе, и специалистами-атомщиками разрабатываем универсальный спектрометр, для оценки