Невыносимо сложно было возвращаться в тот момент мысленно, чтобы продолжить с него жить. Почти спустя год — это невозможно. Я как будто попыталась поднять мельничный жернов — вот что такое возвращаться к нормальной жизни. То, что предлагал Эмиль, звучало заманчиво и сладко. Как сказка. И так же невероятно.

Как жить после всего, что мы пережили, сделали, наговорили друг другу? Я не знаю, но прошлое — прошлому, так говорят?

Я смотрела Эмилю в глаза и боялась верить.

А потом привстала на цыпочки и поцеловала в губы. Очень легко, словно только что познакомилась с ним. С этим высоким, угрюмым, уже не молодым мужчиной со взглядом волка.

Секунду мы еще смотрели друг на друга. Мышцы расслабились — недоверчиво, словно он ждал подвоха, и Эмиль отпустил меня.

— Я хочу домой, — прошептала я. — Мне нужно прилечь… Весь день страшная слабость. Я поеду, ладно?

Бывший муж молчал. По маленьким признакам я поняла, что он успокаивается. Разгладилась кожа вокруг глаз, жесткие лучики у внешних уголков пропали. И рот стал спокойным.

Взглянув на губы, я попятилась. Эмиль обернулся, наблюдая, как я медленно отступаю к двери, словно растягиваю прощание.

— Завтра позвоню, — сказал он, и я вышла из кабинета.

Антон ждал снаружи.

— Все нормально, госпожа Кац?

Я выдохнула, словно вынырнула из-под воды. Как свободно дышится, когда на душе нет камней…

Утром я, как всегда, сходила за латте. Ростов жил весной: апрель плавно перетек в май, все было хорошо. В душе установился штиль, словно я получила надежду на будущее, что-то вселило уверенность в завтрашнем дне. Это чувство я не испытывала с августовского вечера, когда познакомилась с Эмилем. Не знаю, что будет дальше, но пусть идет своим чередом.

Я шла по Ворошиловскому, и даже увязавшаяся следом охрана не портила настроения. Странное ощущение, когда ничего не болит.

Телефон зазвонил, когда я возвращалась домой.

— Алло! — трубку я прижала плечом, держа в охапке сумку, ключи и стакан с кофе.

— Здравствуй, маленькая, — голос Эмиля прозвучал непривычно тепло.

— Привет, — скованно ответила я.

— Какие планы на вечер? Встретимся в восемь на набережной?

Я попала в квартиру и свалила все на полку под зеркалом, туда же поставила стакан. До меня не сразу дошло, что он сказал. Эмиль приглашает меня на свидание. От смущения я коснулась пальцами чувствительного места на шее, куда наносят духи.

Попробовать еще раз, как будто ничего не было? Я слышу по голосу, что он хочет попытаться. Даже тон изменился, изо всех сил Эмиль пытается вернуться к нормальной жизни. Если бы это было так просто!

— Я приду.

Готовилась я тщательно.

Волновалась, словно действительно шла на первое свидание, и к зеркалу села еще в пять. Накрасилась, сделав акцент на глазах. Уложила волосы, выделив пряди. Надела новый комплект белья — очень сексуальный. Не знаю, чем закончится вечер, но пусть будет. Чулки. Босоножки с высоким каблуком — это обязательно. «Шанс» от Шанель, его любимые. Красное платье — простое и элегантное, как ему нравится.

Я вышла чуть-чуть пораньше.

Вызвала такси до Береговой. Решила пройтись, чтобы развеяться, меня переполняли грусть и радость одновременно. Над Доном розовело закатное небо, вода стала темно-синей. Чужое небо, вкус чужого ветра на губах. Я облокотилась на перила, глядя в воду.

Я привыкла к постоянному внутреннему плачу, но сегодня сердце хранило молчание.

Знаю, так будет не всегда. Боль возвратится, будет сводить с ума, а ночью терзать кошмарами, но сейчас все хорошо. Осень и зиму я существовала в ожидании мгновений, когда можно забыть обо всем, и мои церберы хоть ненадолго отпустят меня.

Осенью я думала, что не смогу дышать. Теперь солнце снова радует — глоток счастья. И кто знает, что будет дальше.

А боль… С ней можно жить. Я в этом убедилась. Особенно, если мы сумеем сдержать обещание не причинять ее друг другу.

— Дина.

Я обернулась.

На красно-коричневом граните стоял Эмиль. Ветер трепал светлые волосы и белую сорочку под черным пиджаком. Ему идет черный… Делает ярче лицо, подчеркивает мужественную красоту. Он свободно держал букет нежно-розовых пионов — бутонами вниз. На мгновение свет закатного солнца сделал цветы ярче, а волосы Эмиля — золотистыми. Охрана держалась на приличном расстоянии.

Обрывочно, словно в замедленной съемке, я смотрела, как бывший муж подходит. Каждое движение выверенное. Эмиль целует меня в губы, преподносит пионы. На мгновение я прячу в лепестках лицо, и кладу букет на сгиб локтя.

Со стороны, наверное, наша встреча выглядела красиво. Я и забыла, что он умеет ухаживать. Мне досталась его темная сторона, а эту я почти не знала.

— Прекрасно выглядишь.

— Спасибо.

Давай, Дина, играй в нормальную жизнь. Как у всех. Она поверит и впустит тебя к себе ненадолго. Я очень-очень этого хочу! Хотя бы одним глазком.

А если не получится… Эмиль знает обо мне все и я о нем тоже. Он меня не осудит, не скажет, что я «не такая».

Я опираюсь на теплую, нагретую на солнце, чугунную ограду. От мужа пахнет парфюмом, который когда-то вскружил мне голову. Эмиль так близко, что я вижу белые точки на губах — шрамы от ожогов. Рассматриваю родное лицо. Мы знакомы меньше года, а ощущение, что смотрю в лицо вечности.

Наши руки сами нашли друг друга, мы переплели пальцы.

— Скучала?

— Не очень, — соврала я, хотя накануне чуть-чуть поплакала перед сном.

— Я хочу извиниться.

— За что? — улыбнулась я.

— Ты та женщина, которую я хочу видеть рядом. Сожалею, что обидел тебя. Если считаешь, что я достоин этого и прощаешь… Не отвечай, — он поцеловал мою ладонь, а затем высвободил руку. — Прими. Это и станет ответом.

Из внутреннего кармана появилась бархатная коробочка. Эмиль опустился на колено прямо на набережной, и откинул крышку. Кто-то начал аплодировать, но мне было все равно. Мой мир занял Эмиль, серые глаза без выражения и кольцо с бриллиантом.

— Будешь моей женой, Дина?

Я смотрела на кольцо, крепко сжимая ограду.

Голова кружилась от запаха пионов и его слов. Снова быть женой…

Одна моя половина страстно хотела стать навеки его. Навеки, потому что после тебя, Эмиль, быть мне одной.

Я почти видела это: на мне свадебное платье, я кружусь и кружусь в солнечном свете на его руках. В этих мечтах я целую теплый нос, шершавые щеки, короткие рыжеватые ресницы. Глажу седеющие виски. Между нами любовь — я вижу ее в серых неживых глазах. Я представила это так отчетливо, словно все происходит наяву.