Говарды часто соглашались с предложениями Уолси и работали заодно с ним, в то время как Бекингем и Шрусбери решительно выступали против всех его начинаний.

Бекингем терпеть не мог Уолси и, вероятно, был его злейшим врагом. Он возглавил оппозицию старой знати низкородному честолюбцу, который узурпировал принадлежавшее ему по праву рождения место главного советника короля. Был один примечательный случай: герцог, пользуясь своей привилегией, держал таз для короля, чтобы тот вымыл руки перед обедом, Уолси же осмелился окунуть свои пальцы в воду, что до глубины души потрясло герцога, и он намеренно плеснул немного воды на туфли наглеца, что привело к публичной ссоре19. У Бекингема не хватало рассудительности, чтобы понять: добиться превосходства, которое, как он считал, принадлежало ему по праву рождения, мешали его собственное высокомерие, отчужденность и полное отсутствие способностей. Герцогу также недоставало такта, чтобы не проявлять открыто досаду и горечь по поводу исключения из королевских советов. Как и большинство людей своего круга, Бекингем ненавидел французов, извечных врагов Англии, и не мог заставить себя одобрить внешнюю политику Уолси.

Пока Уолси вел переговоры о почетном мире, Генрих приступил к строительству в Гринвиче своего первого развлекательного комплекса, который состоял из двух высоких восьмиугольных башен с пинаклями, возведенных по краям галереи, откуда открывался вид на новую турнирную площадку размером 650 х 250 футов. Обзор стал лучше, зрителей могло прийти больше, а когда галерея не использовалась в качестве главной трибуны, на ней можно было хранить турнирное снаряжение20. Похоже, Гринвич был излюбленным местом для проведения рыцарских состязаний: в 1510-х годах там прошло по крайней мере десять турниров. Комплекс сооружений хорошо виден на зарисовках дворцовых видов, сделанных Антоном ван ден Вингерде в 1555–1558 годах21.

Новая площадка, вероятно, была готова к турниру, устроенному в мае 1514 года, где король и Саффолк появились в костюмах отшельников: Генрих – в одеянии из белого бархата и накидке из кожи и серебряной парчи, Саффолк – в черном. Перед началом поединков оба сбросили свои наряды и отдали их королеве и ее дамам в доказательство своей щедрости. Теперь Генрих был в черном, а Саффолк – в белом, и они стали с громким топотом носиться по полю; всего было сломано 114 копий22.

Девятнадцатого мая из Рима для короля доставили меч и церемониальную шапку, освященные папой Львом X. Понтифик, тоже уязвленный двуличием Фердинанда и Максимилиана, желал заверить Генриха в своей дружбе и сохранить его в качестве союзника.

Папский посол, их преосвященство Леонардо Спинелли, был принят в Лондоне с большой торжественностью, его встречали «множество лордов на 400 конях». Улицы запрудили толпы народа, жаждавшего увидеть дары папы. Шапку несли, подняв вверх на кончике позолоченного меча, она была из пурпурного атласа, высотой в фут, с расшитыми полями и подвесками из хвостов горностая.

Два дня спустя Генрих, находившийся в епископском дворце, рядом с собором Святого Павла, надел мантию из пурпурного атласа, пестревшую золотыми цветами, «шейное украшение из драгоценных камней, стоившее как полный золота колодец», шапку из пурпурного бархата с двумя розетками, украшенными самоцветами, и дублет из золотой парчи и во главе процессии отправился к собору на красивой черной кобыле, окруженный своими придворными. У дверей он спешился и подошел к главному алтарю, где его ждал папский посланник с мечом и шапкой. Когда король преклонил колени, двое дворян перепоясали его мечом и надели ему на голову шапку. Она полностью закрыла королю лицо, но Генрих, вероятно, поправил ее, прежде чем совершил «круговой обход внутренней части церкви». После шествия «началась месса, совершенная с большой пышностью, в сопровождении вокальной и инструментальной музыки». Король покинул собор в час дня, а послы и придворные, следовавшие за ним по двое, вернулись в епископский дворец. Согласно подсчетам одного венецианца, посмотреть на это зрелище пришли тридцать тысяч человек23.

Король уже в течение некоторого времени занимался строительством флота, одним из главных основателей которого его по праву считают. Генрих обожал корабли и увлеченно знакомился с особенностями ведения боевых действий на море. От своего отца он унаследовал всего несколько судов, но был полон решимости сделать свой флот силой, с которой будут считаться. К концу его правления было построено 46 военных кораблей и 13 небольших галер, 26 судов Генрих приобрел и еще 13 захватил24. В то время это была самая могущественная в мире военно-морская сила: хотя у некоторых стран было примерно столько же кораблей, английский флот отличался гораздо более совершенной организацией, а моряки имели хорошую выучку.

Генрих также интересовался навигацией. Среди прочих научных пособий в его собрании имелись редкий альманах приливов Европы и вечный лунный календарь25. Он знал о французских приливных водах больше, чем специалисты в этой области26, и лорды-адмиралы постепенно стали доверять его энциклопедическим познаниям в морском деле.

Тринадцатого июня 1514 года Генрих спустил на воду свой самый большой корабль, «Henry Grace à Dieu» – «Генри Грейс э’Дью» («Генрих милостью Божьей»), который в народе стали называть «Великий Гарри». Король с королевой, в сопровождении принцессы Марии, разных послов и всего двора27, отправились на парадных барках из Гринвича в Эрит, где он стоял; очевидцы утверждали, что это было величайшее зрелище, когда-либо виденное на Темзе28. Король был одет в жилет и бриджи из золотой парчи с алыми чулками, на шее у него висела золотая цепочка со свистком – знак отличия главнокомандующего флотом29.

«Генри Грейс э’Дью» был очень большим судном с «пятью палубами и семью марсами»30. Он «не имел себе равных по размеру корпуса» и обладал «невероятным вооружением»31 из более чем двухсот бронзовых и чугунных пушек32. Когда король и придворные поднялись на борт великолепного судна, были отслужены «многочисленные молебны, в том числе главная месса, которую пропели для благословения корабля»33. Затем Генрих устроил для всех экскурсию по кораблю34. Он навсегда сохранил особую любовь к «Великому Гарри», и когда несколько лет спустя корабль стоял в доке в Рае, отправился посмотреть на него и отобедал на борту.

Переговоры Уолси с французами успешно завершились летом. Тридцатого июля в королевском поместье Уонстед (Эссекс) принцесса Мария официально расторгла помолвку с Карлом Кастильским. Через неделю объявили о заключении мира с Францией и о том, что Мария выйдет за самого короля Людовика.

В знак благодарности Генрих немедленно назначил Уолси архиепископом Йоркским; его предшественник, кардинал Кристофер Бейнбридж, только что умер в Риме. Месяц спустя Уолси также стал епископом Турне. Казалось, щедротам короля не