приказал перенести на территорию Джибути, недалеко от границы с Сомали. Точнее, практически на её условной границе. Отсюда и вывод, который Негаш сделал: сфера интересов бывшего майора лежала за пределами Эфиопии.

Очнувшись от своих мыслей, Абале Негаш набросал список бойцов первой роты. Желающих служить у товарища Бинго набралось достаточно. Ещё часть людей они наберут за пределами Эфиопии. Новобранцев станет ещё больше. А денег меньше.

Негаш тяжело вздохнул, воровать не получится. Да и не стоит морить голодом верблюда, на котором сидишь, ведь впереди находится райский оазис. Да и новая религия, адептом которой стал Абале, не позволит ему предпринять хоть что-то в ущерб Мамбе. Давая клятву верности на собственной крови, Негаш об этом знал…

* * *

— Фарах, я тебе уже всё сказал. Поэтому нет смысла повторять ещё раз. Действуй, мне пора! — и, хлопнув своего соратника по плечу, я ушёл.

Путь предстоял не близкий, но хорошо знакомый. Правда, в этот раз я отправлялся в дорогу не в качестве охотника за змеями и уж тем более не в качестве майора эфиопских войск Деда Бинго, а совсем другим человеком.

Имя я себе выбрал достойное — Хвала Небу! Добрые люди из числа прикормленных чиновников и их родных поделились нужными документами, и я стал беженцем из Эритреи. Человеком из племени тыграи, мужчиной в самом расцвете сил по имени Хвала Небу.

Легенда проста: дом мой якобы попал под обстрелы противоборствующих сторон, а его остатки сгорели под ковровыми бомбардировками эфиопской авиации. Вот я и бежал в Аддис-Абебу. Там меня, разумеется, никто не ждал, и теперь я еду искать счастья, но уже в другие страны.

Привычно усевшись в знакомом поезде, я спрятал поглубже в сумку пистолет, с которым не расставался, и прикинулся самым обычным негром. Приехав в Джибути, я направился прямиком к своей лаборатории, присматривать за которой в своё время поручил одному пожилому негру, жившему неподалёку.

Ну, как присматривать? Старик иногда как-то обозначал, что помещение не бесхозное, отгоняя от нечистых на руку негров желание поддаться соблазну и вскрыть его, чтобы посмотреть содержимое. Ничего особо ценного там не оставалось, но всё равно. Подойдя к лаборатории, я увидел на её двери свежие царапины. Понятненько, опять влезть пытались, но взломать хитрый замок тупые негритянские мозги и кривые руки так и не смогли. Есть всё же очевидные плюсы в их недалекости.

Зло сплюнув, пошёл искать смотрителя. Старик оказался ещё жив, но немного не в себе. Требовать, бить или угрожать выжившему из ума негру было глупо, и я оставил его в покое. Ничего не попишешь, нужно принимать более серьёзные меры к охране. Вскрыв лабораторию, я включил свет. Лампочка, долго висевшая без дела, брызнула искрами лопнувшего стекла, и всё вновь погрузилось во тьму. Чертыхаясь, я полез за запасной лампой и, вкрутив её, принялся откапывать оружие.

Здесь хранилась парочка автоматов и немного лекарств. Я забрал один из двух МАТов и почти все лекарства, настоявшиеся до превосходного качества от столь долгой выдержки. Попутно набодяжил парочку контактных ядов и, уходя, обильно обмазал ядом ручку двери. Пусть только поранятся, идиоты. Жёстко, но не хрен лезть в закрытое помещение. Второй яд я предварительно нанёс на несколько мелких купюр, оставив их внутри на видном месте. Стоит воришкам открыть дверь, они обязательно бросятся искать деньги. Мне же для них ничего не жалко, пусть берут, я добрый!

Разобравшись с лабораторией, заночевал в гостинице и с утра пошёл в порт, искать оказию до Могадишо. Туда шло какое-то местное каботажное судно, на нём и устроился, заплатив за проезд. Мне даже выделили каюту. Правда, попытались ко мне сунуться за доплатой, но понюхав ствол моего пистолета, решили оставить всё как есть.

Добравшись до Могадишо, я сошёл с корабля, наслаждаясь красивым и светлым городом. Во что он превратится в скором времени, не хотелось и думать. Пока же везде чувствовалась рука итальянских колонизаторов, и по улицам ходили вполне европейского вида девушки, с распущенными волосами и смуглой кожей.

Сразу захотелось стать главой всего Сомали и завести себе гарем, да побольше, побольше. Правда, всплеск гормонов оказался быстро локализован старческим опытом прошлой жизни и соответствующими воспоминаниями. Все мысли о гареме быстро улетучились из моей пустой от гормонов башки, а потом и вовсе переключились на более сложные задачи, чем рассматривание сомалийских красоток. Ведь есть дела и поважнее.

Как пели в незабвенном Советском Союзе: «Первым делом, первым делом самолёты! Ну, а девушки? А девушки потом…» или с потом, или с понтом, или вообще кому-то не нужны. Коммунизм, одним словом! Жаль, не получилось. А то бы, наверное: «Эх!» и «Ух!». И все погибли бы, сражаясь за него…

«Эх!» — усмехнулся я своим мыслям и пошёл обратно в порт, чтобы добраться до города Марка и снять свои денюшки.

Как в той песне: «Деньги-деньги, дребеденьги, позабыв покой и лень, делай деньги, делай деньги, остальное дребедень!».

Глава 22 Банк и англичане

До города Марка я добрался на рейсовом автобусе и сразу направился в банк. Сумма на счёте лежала крупная, и я справедливо опасался подставы при снятии денег. Хотя, может, и зря опасался.

Добравшись до банка, сделал заказ на получение всего депозита. Однако в ответ услышал, что данную сумму они смогут выдать только завтра и то ближе к вечеру.

— Хорошо, — вынужденно согласился я.

Подумал: «И всё-таки подстраховаться не мешает. Так, на всякий случай» и направился прямиком в порт покупать себе моторную лодку. Купив не сильно новую, но и не совсем убогую посудину и проверив работу двигателя, отправился искать себе место для ночлега.

Выбор пал на небольшую гостиницу в пригороде. Сняв комнатку чисто на ночь, я поужинал в кафешке и улёгся спать. Утро началось как в армии: с разборки-сборки автомата и пистолета. «Словно банк грабить иду», — усмехнулся я своим мыслям и сунул оружие в сумку. Громко взвизгнула молния, надёжно пряча моё добро. А я пошёл трапезничать в местный ресторан.

Ресторанчик оказался весьма колоритный. Официанты в белых рубашках и белых же шортах шустро принимали заказы и быстро обслуживали немногочисленных гостей, среди которых я оказался единственным негром. На меня оглядывались, рассматривали исподтишка. Однако вёл я себя скромно: не чавкал и не прихлёбывал, как они, возможно, ожидали, а аккуратно ел и пил. В общем, вполне соответствовал эталону ресторанного посетителя, несмотря на свою украшенную шрамом физиономию. Ну, что поделать, это не я, это меня