- …бывшего майора Вертова на основании собственных впечатлений об этом человеке.

- Насколько я тебя понимаю, ты предлагаешь оставить Баргузина в покое.

- Так точно, тащ генерал-лейтенант!

- А что если завтра память его по какой-либо причине деблокируется? И начнет Игорек чесать языком где надо и не надо. Сидел бы тихо на зоне, может и вышел бы оттуда, годков эдак через двадцать. А в настоящий момент Ветров, точнее информация, коей тот обладает, чревата для нашего государства существенными репутационными потерями. Короче, майор, слушай приказ. Извлечь Ветрова из вирткапсулы и доставить в «подвал» для беседы. После буду думать, каким образом с ним поступить.

- Но, Валерий Янович, государственное законодательство категорически запрещает…

На что генерал взмахом руки прервал подчиненного и обманчиво ласковым голосом сказал:

- Ты мне, Сереженька горбатого-то не лепи. Когда это деятельности «конторы» мешали какие-то законы? Да если всё в этом мире происходило по законам и всяким уложением, наши с тобой таланты контрразведчиков были бы не востребованы. Наступил бы мир во всем мире, ну и так далее в соответствии заветам всяких моралистов-утопистов типа Томмазо Кампанеллы и Томаса Мора. Так что, не компостируй мне мозги и делай, что велено. И помни, о вакантной должности заместителя командира полка по воспитательной части на острове Новая Земля или где-нибудь в Чукотском АО, которую может занять всякий нерадивый исполнитель моих приказов.

Перспектива оказаться далеко от столицы совершенно не прельщала майора Попова. Поэтому как и подобает убежденному службисту и карьеристу, готовому идти по головам сослуживцев, он вытянулся в струнку и, уставившись взглядом преданной собаки в лицо своего хозяина и покровителя, четко произнес:

- Приказ понял! Разрешите исполнять?!

- Иди, голубчик, исполняй, - по-отечески добрым голосом ответил генерал, после чего вновь вернулся к изучению какого-то крайне важного документа.

Глава 18

Глава 18

Остаток ночи я провел у тела поверженного монстра. Вне всяких сомнений, добыча ценная, не хватало, чтобы за время моего отсутствия какая-нибудь ловкая задница подсуетилась и скоммуниздила мой трофей. Глаз не сомкнул, размышлял обо всем подряд, строил дальнейшие планы на жизнь, заодно перетряхивал все доступные умения, коих оказалось не так уж и мало.

На утро к месту побоища прибыли жители Нарядного и были крайне удивлены, увидев тварь не живой, а «шального бессмертного» спокойно восседающего на камне рядом с громадной тушей. Я думал, сейчас начнется повальное веселье, однако толпа лишь молча пялилась на героя и его трофей, соблюдая дистанцию метров в двадцать. Как-то это всё ненормально. Радоваться должны – все-таки от опасности их избавил. Ну никак не ожидал я подобной реакции.

Наконец к месту эпической битвы пожаловали практически одновременно староста Перфилий Севастьянович Садовников и его политический оппонент кузнец Пахом. Кстати, я так и не узнал фамилию железных дел мастера, впрочем, оно и не важно, обошлись как-то без неё и не стоит голову забивать ненужной информацией.

Первым в обстановке сориентировался местный управитель.

- Поздравляем вашу милость с победой! От имени всех жителей Нарядного выражаю глубочайшую признательность… - Благодарственные словеса от Садовникова растянулись едва ли не на полчаса и закончились неожиданным для меня вопросом: - Уважаемый бессмертный, позвольте узнать, как вы собираетесь поступить с мертвой тушей?

- А с какой целью интересуетесь? – По заинтересованному взгляду старосты чувствую, что вопрос не праздный. Скорее всего, у него имеются варианты реализации моего трофея, пока тот не протух под лучами восходящего дневного светила. Разрабы они такие, где вопиющая игровая условность, а где реализм зашкаливает и перешкаливает, скорее всего, к вечеру куча органики начнет пованивать, а через пару дней от нее останется лишь костяк с натянутой на него шкурой. Хотя допускаю, что и шкура сгниет вместе с остальной плотью и впитается в почву вместе с остальной протоплазмой.

- Видите ли, милсдарь, у меня, как у законного управителя имеется допуск на ряд торговых площадок. Если вам будет угодно, я готов оказать помощь с реализацией… за каких-то семьдесят процентов от общей выручки.

Вот же сучара! Пальцем о палец не ударил в деле устранения опасности, а как дело выгодой запахло, этот шнырь тут как тут. Не, такие волчьи аппетиты пройдохи меня категорически не устраивают.

- А губа не треснет, уважаемый Перфилий Севастьянович? Пять процентов за посредничество и то многовато будет, но я сегодня добрый, пользуйся моментом.

Теперь уже старосте пришлось недовольно морщить физиономию.

- Шестьдесят процентов – мне, сорок – вам.

- Да на таких условиях я лучше мясо сгною, клыки с когтями заберу а остальной костяк порушу, чтобы никому не досталось. Ладно, десять процентов, и не нужно целовать меня в анус в припадке истерической благодарности.

- Хорошо, - староста вовсе не обиделся на завуалированное предложение расцеловать меня в зад: - давайте в таком случае фифти-фифти, то есть выручку пополам…

Таким образом мы проторговались с Садовниковым около часа. В итоге мне удалось умерить его аппетит до двадцати процентов. Однако, как только мы с ним собирались ударить по рукам и, обратившись к Системе, завизировать сделку, в разговор встрял сельский кузнец Пахом, наблюдавший до этого за нашим торгом, как мне тогда казалось, без какого-либо интереса. Ан нет, показалось:

- Ваша милость, погодьте малость. Дело в том, что выход на торговые площадки имеется не только у старосты, но и у меня, поскольку доставка сырья для работы другими способами обходится значительно дороже, нежели покупка многоразового телепорта. Так что за пять сотен золотых я готов вызвать сюда официального представителя самой крупной из них, а дальше вы уж сами с ним как-нибудь договоритесь.

Вот оно оказывается как. Если отталкиваться от суммы, выплаченной мне Берковичем за тушу и головы финального босса подземелья, выручка от продажи этого монстра, пожалуй, будет значительно больше, ибо эта зверюга раза в три крупнее той. Так что, меня предложение хитроумного кузнеца вполне устроило, чего нельзя было сказать о крайне возмущенном старосте.

- Пахом, ты чего творишь?! – заверещал по-бабьи визгливо староста. – Вмешиваться в чужие коммерческие отношения не подобает честным людям.

На что кузнец лишь ухмыльнулся, дернул себя левой лапищей за бороду, правую традиционно запустил в свою шевелюру и спокойным голосом, рассудительно выдал:

- Это ты-то, Садовников, честный человек и никогда не вмешиваешься в чужие финансовые отношения? А вспомни, кто углежогам