Человек умер утром. Лагерь просыпался. Несчастный только что сладко потягивался и вдруг – вопль, полный рот черноты, смерть, вывернувшая тело как тряпичную куклу.

Волод увидел проклятие – оно возникло ниоткуда, оно пожирало тело, оно стекало на дорожный мешок и на мостовую. Но самое главное – фактор почувствовал чужую вакану. Да, здесь, совсем рядом, ее источник находился за трупом и будто слабел с каждой секундой… Нет, он не слабеет, он удаляется.

Сакрам Пенетрон – Проникновение. Со всей силы, со скрежетом зубов и болью в висках…. не видя цели, в пустоту, наобум, через голую площадь…

Стена. Кто-то закрыт настолько сильно, что вакана разбивается о выставленный барьер. Барьер силы, очень мощный. Больше не нужно ничего знать – легко догадаться, кто может скрываться за ним.

Путь по Проклятой Петле продолжался, несмотря на смерти и страх.

Волод шагал, казалось, полностью отключившись от действительности, механически передвигал ноги, поддергивал мешок за плечами. В голове шла кропотливая работа – фактор просчитывал, прокачивал ситуацию. Анализ обстоятельств, вероятностные прогнозы, варианты действий, возможные результаты. По всему выходило, что беглые должны…

– Привал! – неожиданно объявил Главник. – Здесь встанем.

Все стали распрягаться. Волод тоже снял свой рюкзак, сложил самострел и палаш. Малка начала готовить провизию. Беглые копошились у своих тележек, не обращая внимания ни на Волода, ни на Малку, ни на что иное вокруг.

Отряд остановился перед большим общественным зданием с широким входом, закрытым массивными двустворчатыми дверьми. Здание возвышалось на пять этажей, и было густо покрыто абстрактной узорчатой резьбой на философские темы. Знаки мировоззренческих доктрин переплетались в узоре с математическими символами и сакральными литерами. Резьба шла по всему фасаду, начинаясь от уровня ворот и доходя до самой крыши.

Раздался резкий окрик Главника:

– Чужой!

Волод обернулся.

– Подойди.

Главник встал перед входом в здание.

– Я хочу кое-что показать…

Двое беглых зацепили ручки дверей копейными крюками и потянули их в стороны. Двери медленно и тяжело распахнулись. Волод украдкой оглянулся. Все те, кто только что с отстраненными видом готовились к отдыху, теперь собрались полукругом за его спиной. И наставили копья. Женщины навалились на Малку, прижали ее к земле.

Волод усмехнулся. Именно этого он ждал – ждал, но не так быстро, не раньше вечера.

– Ты принес проклятие, чужой. Из-за тебя умирают. Отправляйся к своему проклятию.

Главник отошел, оставив Волода лицом к лицу с наставленными на него копьями. За спиной фактора зиял мраком распахнутый дверной проем, в котором ждала смерть.

– А если я не войду в дом?

– Мы все равно убьем тебя.

Волод положил руку на широкий пояс, отделанный металлическим бляхами и заклепками.

Отчаянно закричала Малка.

– Он же дождь! Огненный дождь! Он снял проклятие с меня! Он спас… Он спасет нас! – Малка кричала, билась под насевшими на нее бабищами. – Это не он проклятие, а…

Ей заткнули рот тряпьем.

Главник дал знак рукой.

– Иди, чужой. Иди.

К Володу потянулось копье, он не стал ждать, когда оно коснется его – сбил древко с линии удара, рванул от себя, взял на рычаг, в скрут – в пируэте вырвал из рук, развернул и упер острие под кадык ошалевшего беглого. Тот замер на долгое мгновение, поворочал глазами, потом дергано сглотнул и, поняв, наконец, что его еще не убили и пока не собираются, отскочил прочь как ошпаренный.

– Я не хочу вашей смерти, – Волод посмотрел в лица беглых. Беглые ничего не слышали.

Ударили сразу двое.

Звук двух блоков слился в один. Потом удары посыпались один за другим – беглые нападали умело, не толпились, наступали, отходили, двигались, не мешая друг другу, наседая одновременно не более чем тремя бойцами. Но они понятия не имели что такое круг вечной защиты. Волод работал копьем как шестом, он действительно не хотел калечить этих несчастных. Фактор отбивал удары и выпады, сам бил древком или плашмя лезвием, и наставил уже кучу синяков. Но беглые лезли в атаку с упорством камнегрызов. Волод начал уставать. Сложность была еще в том, что он не мог свободно перемещаться – ведь позади его ждал черный провал, наполненный проклятием.

Острия копий уже несколько раз чувствительно прошлись по бокам фактора и пару раз зацепили руки. Если бы не стивенов пояс, Волод уже истекал бы кровью. Нужно заканчивать это балаган.

Отразив очередной натиск, Волод закрутил дракона вокруг себя и сразу широким веером обрушил на беглых верхний каскад. Трещали лбы, хрустели челюсти, выли побитые бойцы – строй нападающих откатил. Короткая передышка. Достаточная для того, чтобы совершить сакрам.

Тукман – Удар.

Полукругом перед собой, на уровне пояса и груди, не в полную силу, но так, что вояки со сдавленными воплями полетели на землю, зажимая кто живот, кто грудь.

Волод перевел дыхание.

– Я бы мог убить вас всех. Прямо сейчас.

Волод сделал шаг вперед. Беглые отшатнулись.

– Но я не буду делать этого. Я не убийца. Я не убивал ваших людей.

Волод бросил копье под нос пытающегося подняться Главника. Беглые молчали, кривились, о нападении больше никто не помышлял.

– А теперь я уйду. Эй! Отпустите ее! И дайте мое снаряжение.

Кто-то принес рюкзак и оружие, сложил у ног фактора. Волод собрался. Подошла Малка. Волод погладил ее по щеке.

– Я еще вернусь. Не бойся.

– Я знаю. Я не боюсь. Ведь ты не проклятие…

Малка смахнула слезы.

Волод отстранился от нее. Мгновение сосредоточения. Скупые пассы руками. Напряжение силы. Сакрам. Сакрам, которому Волод не знал названия, потому что придумал его сам. Сакрам, направленный против одного единственного человека, чье присутствие ощутил Волод утром. Знак, скрывающий от черного взгляд, которым смотрит проклятие и человек, несущий его.

Волод подошел к открытым воротам. Подпрыгнул, ухватился за верх откинутой створки, подтянулся, забрался наверх и со створки поставил ногу на завиток каменного узора покрывавшего фасад здания.

Беглые, запрокинув головы и отвалив от удивления рты, смотрели, как Волод ловко перебираясь по резьбе с изгиба на изгиб, лезет на стену. Поднявшись до крыши, Волод перевалился через парапет и пропал.

Несколько минут над улицей висела тяжелая тишина.

Главник подошел к Малке и ударил ее по лицу.

Беглые, молча собрались и пошли своей дорогой.

Проклятие спряталось. Старик спрятался. Сухие шишковатые пальцы перетирали время в черную труху. Проклятие принимало в себя падающие секунды и отвечало вязкими кругами, разбегающимися по черной слизи. Терпение – вот главная черта любого проклятия. Скоро все кончится и торопиться нет нужды. Проклятие уснуло. Старик смежил веки. Их цель затерялась среди зданий, укрытая сакрамом, и взор темной ваканы остался безтревожен. Проклятие ожидало. Старик ждал ночи. Ждал, когда снова наденет Ночной Колпак.