увеличилась в 100 раз. Не будем забывать, что этот самый gap — вещь крайне опасная. Основа всех восстаний и революций — увеличение разрыва, пропасти между группами людей. Например, между богатыми и бедными. Или между образованными и не очень. Между сливками общества и самим обществом, элитой и народом, патрициями и плебеями.

Кстати, насчет Рима: то, что Римская империя продержалась так долго, возможно, является следствием уменьшения пропасти между патрициями и плебеями. Как вы помните, в 494 году до нашей эры плебеи стали выбирать народного трибуна, который защищал их интересы среди патрициев и имел достаточно широкие полномочия. Личность народного трибуна считалась неприкосновенной — за это трибуны были обязаны круглосуточно держать двери своего дома открытыми для граждан, нуждающихся в защите, и не могли покидать Рим более чем на сутки.

И знаменитый трибун Тиберий Гракх добивался примерно того же, что и английская Футбольная Ассоциация — ограничения, правда не заработной платы, а земельных наделов, но земля тогда ценилась дороже денег. Патриции невзлюбили Гракха: как вы знаете, в день вторичных выборов Тиберий Гракх и его сторонники были убиты сенаторами на Капитолийском холме.

Ну и напоследок — о Древней Греции. При Перикле — а это, как вы помните, V век до нашей эры — учитель получал около двух драхм в день. Если учесть, что на восемь драхм можно было купить сорок литров вина, то зарплата древнегреческого преподавателя составляла десять литров вина в день, что — если речь идет о достаточно качественном вине — раза в полтора больше, чем доход сегодняшнего опытного бухгалтера или шустрого автомойщика.

Как-то захотелось назад, к Периклу. Ах да, тогда же не было футбола…

Глава VI. От планки-затычки до выпускания джина

Деньги

— Папа, что такое деньги?

Неожиданный вопрос имел такое непосредственное отношение к мыслям мистера Домби, что мистер Домби пришел в полное замешательство.

— Что такое деньги, Поль? — повторил он. — Золото, серебро, медь. Гинеи, шиллинги, полупенсы. Ты знаешь, что это такое?

— О да, я знаю, что это такое, — сказал Поль. — Я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, что такое сами деньги?

— Что такое сами деньги? — повторил мистер Домби, в изумлении отодвигая стул, чтобы лучше разглядеть самонадеянный атом, предложивший такой вопрос.

— Я спрашиваю, папа, что они могут сделать?

— Скоро ты это будешь лучше знать, мой мальчик, — сказал он. — Деньги, Поль, могут сделать что угодно.

— Что угодно, папа?

— Да. Что угодно. Почти, — сказал мистер Домби.

— Что угодно — значит, всё? Да, папа? — спросил сын, не замечая или, быть может, не понимая сделанной оговорки.

— Это одно и тоже. Да, — сказал мистер Домби.

— Почему деньги не спасли мою маму? — возразил ребенок.

Вы, конечно, узнали один из самых знаменитых диалогов о деньгах — пришлось, простите, немного сократить Чарльза Диккенса.

Итак, речь у нас по-прежнему идет не о красоте комбинаций и личностей, а о деньгах, точнее — об изменении заработной платы футболистов. Но перед тем как мы опишем эволюцию доходов игроков — несколько общих слов о влиянии материальной составляющей (ну или просто — денег) на производительность труда.

Как ни странно, деньги не являются безусловным стимулом повышения качества труда.

Если каждому из нас предложить много денег — допустим, даже очень много — мы все равно не будем выше прыгать, быстрее бегать, лучше управлять, интереснее думать. Как бегали, так и будем бегать — примерно с той же скоростью. Как думали, так и будем думать. Интересные мысли от получения денежных знаков не появятся. Спортсмен, который с каждым повышением оклада будет симметрично улучшать свои показатели — вы нам деньги, мы вам в плюс сантиметры и в минус секунды — неминуемо вызовет подозрение в нечистоплотности.

Деньги — не бензин, не скипидар, не электрошок.

По большому счету, наши потенциальные возможности, реализуемые на практике, практически не зависят от получаемой зарплаты. Так же как они не зависят, скажем, от погоды, если только мы не работаем под открытым небом. Хорошие деньги, как и хорошая погода, улучшают настроение и создают комфортный климат, но не более того (при этом надо иметь в виду, что комфортный климат далеко не всегда идеален для креативных решений: в сытости и тепле мозг тянет в сон — из чего, заметьте, не следует, что для интересных мыслей обязательно требуется голод и холод — ведь тогда мысли будут о еде и тепле). Ни уровень нашей ответственности, ни работоспособность, ни другие личностные характеристики, а уж тем более физико-технические данные, не изменятся от резкого повышения зарплаты. Мы всегда останемся при своем — при нашей смекалке, совести и ответственности, при нашем чувстве юмора и скорости принятия решений.

А вот что точно может сделать резкое увеличение заработной платы — так это помутить сознание.

«…Перекрестов получил телеграфом четыреста рублей и так заважничал, что его вытолкали со службы…» — это у Даниила Хармса.

Помните Остапа Бендера, всю жизнь мечтавшего и получившего наконец свой миллион? Даже у него, сильного, остроумного, эрудированного и рационального человека, при стремительном обогащении вмиг снесло крышу. Остап Ибрагимович стал странным образом метаться: то пошел на почту отправлять посылку с деньгами министру финансов, то вдруг побежал назад на эту самую почту, требуя вернуть свою посылку, пока она еще не отправлена — он ли это? Гордый, уверенный, целеустремленный?

Великому комбинатору было примерно тридцать три года (как и Иисусу Христу, когда он в резкой форме отказался от значительных материальных ценностей, предложенных дьяволом — отчего дьявол явно напрягся: это было неординарно). Что же можно хотеть от нынешних молодых футболистов — тех, кто лет на десять младше Бендера и намного уступает ему по личностным параметрам?

Открыть бы в нынешних футбольных академиях специальные курсы моральной устойчивости игроков при резком повышении материального благосостояния — читать лекции, приглашать лучших представителей церкви, опытных гипнотизеров и проверенных психоаналитиков чрезвычайных ситуаций да еще бы раз в квартал водить слушателей в театр на спектакль по пьесе Александра Островского «Не было ни гроша да вдруг алтын»…

Но это так — мечты на будущее. А мы исследуем прошлое. Вспомним — как английские футболисты шли к зарплатной революции (к выпусканию на волю денежного джина).

Хронология проявления денег в футболе

1879 год — выявлены первые два футболиста, получавшие за свою игру деньги: ими были шотландцы: Ферги Сутер и Джеймс Ланг;

1885 —