– Десять тысяч километров. Одиннадцать минут до стыковки, – сказал ван Эрлик.

Денес сидел в соседнем с ним кресле. Он больше не за-бавничал и не играл, а молча, как нахохлившаяся синичка, смотрел на черный квадрат космоса. Пилотское кресло за Денесом было словно облеплено пористой пеной, то темно-серой, то темно-зеленой, и эта пена удобно вздувалась, облегая голову и плечи мальчика.

Стажер Чеслав внезапно вспомнил губернатора, рухнувшего на пол, как перерубленная лучом ветка. Если харит заставил человека потерять сознание, значит, ему так же просто его убить.

Семь Светил, помоги нам, если хариты научатся убивать.

– Двадцать тысяч километров, – сказал ван Эрлик.

Чеслав осторожно, стараясь не касаться темно-зеленой пены, положил руку на голову мальчика.

– Ты в порядке, Денес? – спросил стажер.

Угольно-черные глаза ребенка глядели куда-то вдаль. Зеленая пена ползла по его исцарапанным рукам, и там, где она проползала, царапины пропадали и превращались в гладкую детскую кожу.

– Я в порядке, – сказал Денес. – Я понял.

– Что?

– Помнишь, мы говорили, что люди несовершенны и что император, который ими правит, несовершенен тоже?

– Император совершенен, – автоматически возразил Чеслав, – он непогрешим как император, хотя и может быть грешным как человек.

По черной вселенной бежали золотые искорки цифр.

– Я понял, – сказал Денес, – если люди несовершенны, значит, править ими должен не человек.

– Девять тысяч километров, – сказал ван Эрлик.

На стыковочном табло вспыхнули координационные знаки. Гиперотсек ожил и потянулся через космос к своей половинке.

– Восемь.

– Эйрик! – Чеслав заверещал так, словно он был не стажером Службы Опеки, прошедшим чистилище, ад и три похода на выживание, а институткой, увидевшей таракана.

В тактическом кубе вспыхнул зеленый треугольник. Он сверкнул невероятно близко, в восьми тысячах километрах от них и вплотную – к отсеку, и капитан зеленого треугольника явно поджидал именно их, – с заглушённым полем, с ускорителем, запущенным на минимальной мощности и внезапно ожившим, когда сближающиеся цели обменялись стыковочными кодами.

Гиперотсек даже не взорвался: гравитационный столб ускорителя разрезал его пополам, как струна режет сыр. Стыковочный экран умер, и в ту же секунду Чеслав выкрикнул:

– Это курьер империи! Класс «Орион», код сорок два тридцать пять, господи, это «Альтайя»! Это корабль Службы Опеки!

Комм-экран засветился. На мостике «Альтайи» стоял высокий тридцатилетний человек с холодным лошадиным лицом и слоновой костью погон на ослепительно белой форме.

– Эйрик ван Эрлик, – приказал человек, – я глава Оперативного Штаба Службы Опеки Эвелен Дор. Именем императора Теофана, убейте энергию и сдайтесь.

– Это чей приказ? – спросил ван Эрлик.

– Это приказ главы Службы Опеки генерала Трастамары, – ответил полковник Дор.

– Вы с ума сошли, – вскричал Чеслав.

– Код подтверждения – один ноль три ноль, – сообщил полковник.

Чеслав стал бледней, чем скорлупа яйца барра.

– Эйрик, я прошу тебя сдаться, – тихо, но твердо сказал подросток.

Эйрик чуть повернул голову, и Чеслав содрогнулся. Загар стал вишнево-черным, и руки ван Эрлика выше запястий, там, где они во время боя должны были быть укрыты рубашкой, были такие же загорелые. «Ему нужен врач, – подумал Чеслав. – Какой к черту врач! Ему нужен медотсек, и искусственная система жизнеобеспечения, и кровезаменители с антирадиационной компонентой, и регенерация костного мозга, и…»

– В чем дело? – спросил Эйрик. – В чем дело, Че?

– Я требую, чтобы ты сдался этому кораблю, – сжав зубы, сказал Чеслав.

Одним плавным движением он выхватил из кобуры веерник.

– Ты что, будешь в меня стрелять? – усмехнулся ван Эрлик Белые зубы ослепительно сверкнули на черном лице. В следующую секунду Чеслав выстрелил, вдребезги разнося панель управления. Тактический куб мигнул и зажегся снова. Сила тяжести исчезла и вместе с ней – легкая, почти не воспринимаемая человеком вибрация, сопровождающая работу гравикомпенсаторов.

Маневровые двигатели вырубились. Челнок потерял ускорение. Теперь он летел по прямой – точно к «Альтайе».

– Извини, – сказал Чеслав, – так ты не сможешь ничего выкинуть.

В следующую секунду лицо Эвелена Дора исказилось и комм погас.

– У твоего начальства неприятности, – сказал ван Эрлик.

Зеленый треугольник в тактическом кубе распался на несколько точек. Противоэлектронные системы челнока тщетно пытались определить, кто из них является ложной целью, а кто – настоящей. Те же проблемы испытывал искусственный интеллект приближавшихся к «Альтайе» боеголовок.

– Эйрик, их сотни! – вскрикнул Денес.

– Это ложные цели, – отозвался ван Эрлик, – их пятнадцать или двадцать.

Два облака зеленых точек разделяли семь секунд и восемьсот тысяч километров.

Курьер был так близко, что Чеслав видел его в обычном диапазоне: крошечное стальное веретено, насаженное на светящуюся иглу гравитационной оси, быстрый корабль, вооруженный двумя лазерами, способными почти мгновенно поразить цель на расстоянии до ста тысяч километров, ракетными установками, позволяющими дать залп двумя ракетами класса «Тайфун» со сдвоенной термоядерной боеголовкой и системой радиоэлектронной борьбы, которая не обманула бы даже ребенка.

Ничто по сравнению с мчавшейся через космос лавиной. Курьер был все равно что мертв.

Стальная игла развернулась и пошла перпендикулярно по отношению к плоскости эклиптики. «Зачем?» – удивился Чеслав и вдруг понял ответ: командир уводил обреченный корабль от беззащитного катера. Семь тысяч километров – это слишком близкое расстояние, чтобы безнаказанно наблюдать термоядерную дуэль. В таком партере немудрено и поджариться.

Комм-экран вспыхнул опять.

– Их двое, – лаконично сказал Эвелен Дор, – потеряйся.

Семь секунд истекли, и два облака точек слились в одно.

Лицо Эвелина Дора погасло. Обзорный экран залила ослепительная вспышка.

Чеслав хорошо знал полковника Дора. Он читал в Высшей Школе курс по тактике выживания и брал курсантов с собой на двухсоткилометровые марш-броски. Он часто смеялся, много пил пива, и однажды он пришел на занятия веселым и пьяным после того, как в семье родился седьмой ребенок.

Пространство вокруг Ярмарки кишело кодами кораблей. Большая часть их брызнула прочь, не зная, что присходит, но не желая вмешиваться в чьи-то разборки с применением термоядерных боеголовок и вообще находиться в районе действий крупных боевых кораблей с линейными гравикол-лайдерами. Маломощная тактическая система яхты класса «люкс» не могла показать Чеславу то, что видел военный курьер.