Дьяволица недоверчиво приподняла брови. Дайлариана снова сложила пальцы щепотью, не зная, какой реакции ожидать. Однако дьяволица только пожала плечами и хмыкнула:

— Значит, я овдовела. Вот горе-то.

Дайлариана почувствовала, что ей чем-то нравится эта особа. Тупенькая, конечно, но по-своему миленькая.

— Ладно, если ты не жена, тогда кто? — осведомилась дьяволица, ковыряя в ухе длиннющим когтем.

— Я… его дочь, — не совсем уверенно ответила Дайлариана.

— А, ну таких здесь тоже хватает, — снова пожала плечами дьяволица. — Ты по чьей линии? Из смертных ведь?

— Мою мать звали Асмодеей. Асмодея Грозная.

— А, я ее помню! — искренне обрадовалась дьяволица. — Она здесь появилась сразу после меня! Полтора месяца у нас прогостила! Мы с ней даже пару раз вдвоем…

— Не уверена, что хочу об этом слышать, — с холодным лицом перебила Дайлариана.

— Ой, да было бы о чем говорить, — отмахнулась дьяволица. — Ладно, проходи, раз мы родня. Я тебе все покажу. Тебя зовут как, кстати?

— Дайлариана. Дайлариана Агония.

— Какое глупое имя! — хихикнула дьяволица. — А я вот Мабхут. Просто Мабхут, без прозвищ.

Внутри дворец Гелала оказался во много раз больше, чем снаружи. И везде он был… роскошным. Чрезмерная, порой даже кричащая роскошь. Все возможные удовольствия и наслаждения, изысканные яства, сказочные сокровища, диковины из множества миров. Воздух был тяжел от благовоний и цветочных ароматов. Удивительной красоты цветы произрастали из неких сосудов… дышащих, шевелящихся сосудов, изваянных в форме прекрасных женщин.

Настоящие женщины здесь тоже были. Дайлариана даже не пыталась сосчитать жен своего отца, столько их здесь оказалось. По меньшей мере сотня. Или скорее даже две. Все очень красивые и очень молодые… точнее, выглядящие молодыми.

Преобладали демоницы. Длинноногие, изящные, томные дьяволицы. Тощие Всадницы Ночи — чахлые на вид, но довольно смазливые. Волчицы и Дикие Собаки. Девы Злыдней — клыкастые, раскрашенные в черные и белые полосы. И были даже Твари — совсем не похожие на бесформенных чудищ, что катаются по коридорам Кадафа. Этих явно создавали по специальным заказам, для удовлетворения особо извращенных прихотей.

Были и смертные. Бывшие. Гелалу явно не нравилось, когда жены быстро увядают, поэтому человеческих женщин он обращал в вампирш и уже в таком виде вводил в свой гарем. И… Дайлариана не была уверена точно, но ей показалось, что некоторые из этих женщин раньше вообще были мужчинами. Мелькало в их ауре что-то такое неправильное…

Одну из них Дайлариана даже узнала. Алистрита Бескрайняя носила красный плащ и считалась лучшей телепортершей Серой Земли. Четыре года назад, буквально за пару месяцев до начала ларийской кампании, бесследно исчезла. Дайлариана тогда была еще подростком, но хорошо помнила, как рвал и метал Бестельглосуд Хаос, лишившийся такого ценного кадра.

Теперь понятно, что с ней случилось.

Кроме Мабхут, на Дайлариану никто не обращал внимания. Все в этих чертогах предавались увеселениям… самого разного рода. Чревоугодие и курение дурмана среди них были наиболее невинными. И бесчисленные жены явно не знали, что овдовели, — очень уж беззаботный был у них вид. Куда ни глянь — буйство плоти, порок и разврат.

О том, что в Лэнге вообще-то идет война, эта орава имела самое смутное представление. Им никто ничего не сообщил. Месяц назад сюда заявлялся Шаб-Ниггурат, бегло осмотрел обитателей дворца, обложил их по матери и убрался восвояси. В Легион Гнева он здесь никого не завербовал — что проку с этих кукол на поле боя?

Непрерывно щебечущая спутница Дайларианы поведала, что гарем теперь уже покойного Гелала делится на младших, старших и любимых жен, а также младших, средних и старших наложниц. Кроме того, есть еще и кандидатки, которых именуют «жаждущие допущения». Они фактически рабыни, прислуживающие женам, а самые неудачливые — наложницам.

— И теперь они уже никогда не будут допущены… — хихикнула Мабхут.

Сама Мабхут принадлежала к младшим женам, хотя еще совсем недавно была старшей наложницей. Ее перевели рангом выше, когда она зачала от хозяина.

— Надо будет ускорить созревание, — задумчиво произнесла она, гладя еще почти не округлившийся живот. — Если я сумею родить раньше Бхиллы… возможно, у детеныша будет шанс…

Дайлариана покосилась на чрево, вынашивающее ее брата или сестру. Стопроцентного демона конечно же.

Таких братишек и сестренок во дворце хватало, хотя и было на порядок меньше, чем жен. Эти изнеженные, развращенные создания тоже не проявляли интереса к смертной родственнице. Единственный, кто сказал Дайлариане больше одной фразы, с ходу предложил ей непристойность, а потом залился пьяным смехом и рухнул под стол.

Мабхут по секрету сообщила, что с отпрысками у Гелала отношения сложные, поэтому по мере взросления большинство их убирается из отчего дома куда подальше. Одних можно сыскать в башнях Ирема, другие состоят в легионах Эмблем или прозябают на бескрайних просторах Лэнга.

Разумеется, архидемоном никто из них после смерти отца не стал. Если бы такульту наследовался таким образом, архидемоны вообще бы не заводили детей.

Ведь каждый из них стремился бы прикончить родителя.

Но вот у ребенка Мабхут такой шанс действительно есть. Он почти наверняка окажется первым родившимся после смерти Гелала, а это значит…

Возможно, что это ничего не значит. Удачное рождение не дает никакой гарантии — всего лишь увеличивает шансы. Но не исключено, что через несколько лет Дайлариане снова придется резать себе вены, чтобы убить теперь уже брата-архидемона.

Или сестру.

— Есть хочешь? — поинтересовалась Мабхут. — Я могу приказать слугам, чтобы подали чего-нибудь… Зяка!.. Зяка!.. кстати, ты чем обычно питаешься? У нас тут все очень разным питаются.

— Я не голодна, — коротко ответила Дайлариана.

— Как знаешь. А то смотри, Зяка все сделает… Зяка, где ты там?!

Подоспевший Зяка обдал Дайлариану ушатом ненависти. Этот мелкий демон смешанных кровей служил у Гелала приказчиком. В отличие от остальных, он ничуть не удивился, узнав о смерти хозяина, — ему единственному это и так было известно. Именно он и позаботился, чтобы этот курятник как можно дольше оставался в неведении. Пока вдовы Гелала ни о чем не подозревали, Зяка мог спокойно распоряжаться имуществом покойного.

Мабхут продолжала щебетать, охотно делясь с Дайларианой всеми слухами, сплетнями, планами на будущее, громко возмущаясь тем, что ни одно рыло в Лэнге не озаботилось известить несчастных жен о смерти мужа… когда снаружи вдруг что-то вспыхнуло. Дьяволица тут же метнулась к громадному окну, высунулась из него во весь рост, держась за парапет только босыми пальцами ног, и громко ахнула.

В небе Лэнга творилось что-то странное. И дело было не в Свете Зари — он уже примелькался, стал обыденной частью пейзажа. Демоны старались не смотреть в его сторону, иногда болезненно кривились — но в целом попривыкли.