– Какая чудесная комната.

– Вы это уже говорили.

– Правда? Боже, какая я идиотка.

– Вовсе нет, ведь окружающая обстановка для вас важна, не так ли?

– Да, наверное. Я точно не смогла бы жить в такой разрухе, как вы. – Вино явно придало мне храбрости. – Но вы же, наверное, не замечаете такие вещи, – с легкой улыбкой сказала я. – Находясь на высшей интеллектуальной ступени, чем все мы, простые смертные.

– Китти тоже так говорила. – Он огляделся вокруг. – И ей тоже нравилась эта комната. Ей казалось, что она чего-то достигла, обставив этот холл. И свою комнату на чердаке. – Он вздохнул. – Прошлым летом Аннабел до того меня извела и измучила, что я чуть было не вычистил все на чердаке. Но когда сказал о своем намерении Тоби, он три дня со мной не разговаривал. Так у меня руки и не дошли.

– Тоби еще совсем ребенок. Через год-два он оправится. Может, вы могли бы сделать это вместе.

– Может быть. – Он опустил ложку и рассеянно уставился в пустую десертную тарелку. – Что ж, Рози. Я очень, очень разочарован.

Я опешила. Заметив это, он усмехнулся.

– Не глупите, ужин был просто превосходный. Я уже давно так вкусно не ел, а между прочим, в последнее время я частенько бывал в так называемых роскошных ресторанах. И я вижу, что вы – необычайно талантливый повар, так почему же вы никак не применяете свой талант?

– О чем это вы?

– Марта рассказывала, что вы проходили практику у enfant terrible[28]кулинарного мира, любителя подбрасывать сковородки – Жана-Филиппа, как его там? Раз уж вы подвергли себя таким страданиям, значит, у вас была какая-то цель; так какая же у вас цель?

– О, я не знаю, – тупо промямлила я, встала и принялась собирать тарелки. – Есть работа в пабе, конечно, и я подумала, что могла бы готовить для вечеринок, жарить противни лазаньи для задерганных домохозяек и все такое.

– И все?

– Ну, пока все. Конечно, много лет назад у меня были всякие планы, но нужно же соизмерять свои возможности. У меня есть Айво, я вдова, так что…

– Какие планы? – прервал меня он.

– Ну, тогда я мечтала открыть собственный ресторан, разумеется.

– Какой ресторан?

Я вытаращилась на него, не понимая вопроса.

– Вы что, не знаете?

– Знаю, конечно, – медленно ответила я. – Я точно знаю. Вплоть до оформления карточек меню, вплоть до цвета скатертей, краски на стенах, сорта муки, из которой я буду печь хлеб, рецептов пирожных, цветов – конечно, я представляю, как все должно быть. Это было моей мечтой, моим убежищем с восемнадцати лет. У всех у нас есть место в воображении, где можно укрыться, и этот ресторан всегда был для меня таким местом.

– Оставьте. – Он забрал у меня тарелки. – Сядьте. И расскажите мне все.

И я рассказала. Села и рассказала все, как есть. Рассказала, что мой ресторан будет в деревне, рядом с магазинчиком при ферме, и свежие продукты будут каждый день доставляться с фермы на кухню, а посетители, поужинав в ресторане, захотят купить продуктов и для себя. Чтобы попасть в ресторан, клиентам придется пройти через кухню, отделенную стеклянной перегородкой, чтобы они могли видеть, как готовится еда. Миновав суперсовременную кухню, настоящее произведение искусства, они попадут в светлую, просторную, традиционную столовую: не в хирургическую операционную из хрома и стекла с жутким потолочным освещением, излюбленный дизайн лондонских ресторанов. На стенах теплого пергаментного оттенка будут висеть картины маслом, акварели; шкафы будут ломиться от книг, а в углублении будет пылать дровяной камин. Столы из красного дерева, расставленные не слишком близко друг к другу; двустворчатые французские окна, ведущие на террасу, которые летом будут раскрыты нараспашку. На террасе будут еще столики, и вокруг них – садовые растения, буйная зелень в старинных кашпо. У террасы раскинется огородик с пряными травами, и под летним солнцем от него будет исходить головокружительный аромат. Дальше будет овощной огород, а на склоне – фруктовый сад и бесконечные просторы живописных холмов. На кухне мы будем использовать только свежайшие ингредиенты, акцентируя внимание на домашних, традиционно английских блюдах – зайчатине, куропатке, рыбе и сезонных овощах; никакой выпендрежной пасты и поленты, столь популярных в нынешних ресторанах. Это будет возвращением к корням, но без чрезмерной жирности и переваренности, часто приписываемых английской кухне. Я рассказала ему о винной карте, о ценах, о своей идее нанять струнный квартет, может, из местного музыкального колледжа, чтобы тот играл по вечерам за небольшие деньги. Одним словом, я поведала Джоссу свою мечту. И должна признать, он слушал меня очень вежливо. Когда я закончила, он откашлялся.

– Так почему вы ничего не делаете?

– Что, на шоколадные монетки?

– Ну, я не заявляю, что деньги посыплются с неба, но, по-моему, у людей принято отправиться к банковскому менеджеру, представить бизнес-план, примерно такой, как вы мне только что изложили, взять займ и постепенно выплатить кредит.

– Ох, Джосс, да вы хоть понимаете, сколько начинающих рестораторов так и поступают каждый год? Сколько людей берут займы, открывают рестораны, готовят, стараются изо всех сил, и у них ничего не получается; они закрываются, разоряются, потом у них случается нервный срыв, они идут к психиатру и заканчивают жизнь в психушке? Я не могу позволить себе такой риск!

– Отлично, не позволяйте.

– Ах так, вам-то, конечно, можно рисковать, не так ли? Да все ваши мечты заключаются в том, чтобы поколдовать над глыбой камня или помучить кусок железа паяльной лампой. Не слишком затратное дело! Вряд ли вы не спите ночами, гадая, как выплатить по кредиту, как заплатить зарплату в конце месяца, как не потерять лицо! Как знать, может, ваши греческие боги так и не выйдут за порог мастерской!

– Значит, вот что вас тревожит? Боитесь потерять лицо?

– Похоже, страх – основная движущая сила в моем характере, – бодро проговорила я. – Мое главное достоинство.

– Не страх. Всего лишь неуверенность в себе. – Он поднялся и подошел к шкафчику. – Может, по стаканчику мадеры?

– Разумеется.

Я задумалась над его словами. Да, наверное, мне на самом деле не хватает уверенности в себе. Я наблюдала за Джоссом: он разливал напитки у каминной доски. Рядом с его локтем стояла фотография жены. Да уж, ей уверенности не занимать. Это была черно-белая студийная фотография: она сидела, подперев рукой подбородок, надув полные губки, глядя прямо в камеру загадочными глазами. О да, она уверена в себе, и даже с перебором. Можно сказать, сверх всякой меры. Я заглянула в ее прямолинейные, горящие глаза и подумала: неужели люди такими рождаются, уже из утробы выходят, излучая уверенность в себе, или же становятся такими, потому что стоит лишь войти в комнату, и все падают к твоим ногам? Красивым людям так легко живется, не правда ли? Жизнь становится простой, как дважды два. Элементарной.