Картинка выглядела достаточно ясно и достаточно тревожно, поэтому дискуссия о том, что Амальтею необходимо сбросить, разгорелась еще в День 30. Более уравновешенные аналитики возражали тогда, что если верна аналогия с лайнером, столь радикальное решение не потребуется, а если «Иззи» – это слепой хромоногий бык посреди шоссе, оно все равно не поможет.

У Дюба было на этот счет определенное предубеждение – откровенно говоря, связанное с неким замороженным эмбрионом, – и заключалось оно в том, что Шахтерский поселок необходимо сохранить любой ценой. Попытавшись на время оставить предубеждение в стороне и взглянуть на модели и данные предельно объективно, он пришел к выводу, что еще совершенно ничего не ясно. Как следствие, технические дискуссии пока что бесполезны, разве что позволяют выяснить предубеждения дискутантов. И вот здесь лично ему стало довольно трудно в них участвовать – Дюб не мог взять в толк, как его оппоненты могут иметь какие-то другие взгляды. Зачем кто-то вообще захочет отказаться от Шахтерского поселка? Что у него в голове? О каком будущем для Облачного Ковчега, да и для всего человечества, можно говорить без этого оборудования и этих возможностей?

Так или иначе, отголоски спора ощущались во многих совершенно тривиальных на вид аспектах программы Облачного Ковчега. Если «Иззи» будет маневрировать вместе с Амальтеей, требуется прочная структура, соединяющая астероид со станцией. Формулируя то же самое по-другому, чем прочней структура, тем на более героические маневры способна станция. Способность выполнять подобные маневры повышает шансы выживания «Иззи», поэтому любые запросы на работы по усилению структуры можно автоматически считать обоснованными. И, наоборот, слабая структура означает пониженную способность к маневрам, и это повышает вероятность того, что для выживания Шахтерский поселок придется сбросить. Спрашивается, зачем тогда тратить и без того ограниченные ресурсы на усиление секции, которую все равно не предполагается сохранять? Похожая динамика наблюдалась и в вопросе о топливе. Его требовалось больше, чтобы «Иззи» могла маневрировать вместе с астероидом, – это означало меньше топлива для капель, что ограничивало их автономию и способность удаляться от станции. Таким образом, законы физики требовали от политиков выбора между двумя крайностями – «избавиться от камня как можно скорей» и «сохранить его любой ценой».

Шахтерский поселок состоял сейчас из восьми модулей, а также надувного купола, установленного на самом астероиде. Около месяца роботы приваривали трехметровое кольцо внутри круглого котлована, который перед этим подготовили. Месяца три назад к кольцу присоединили надувной купол и заполнили его пригодным для дыхания воздухом. Впрочем, условия внутри купола оказались отнюдь не тепличные – астероид был холодным, воздух под куполом тоже быстро остыл. Кроме того, в ходе своей обычной деятельности роботы производили ядовитые или как минимум не слишком приятные газы. Впрочем, купол и не предназначался для людей. Идея была в том, чтобы не дать улетучиваться газам, используемым для плазменных резаков, и снова пускать их в оборот. Это давало возможность раскапывать и перестраивать астероид значительно быстрей, чем прежде, когда газы просто уходили в космос. Команда роботов Дины получила с тех пор значительное подкрепление в виде новых, улучшенных версий прежних базовых моделей, поступающих с Земли. Сама Дина теперь возглавляла бригаду из двенадцати человек, работавших в три смены круглые сутки. Они занимались расширением тоннеля, который Дина давным-давно выкопала, чтобы защитить печатные платы от космических лучей, и медленно, но верно создавали полость внутри астероида. Куски металла выносились наружу, где электропечь – большего размера и улучшенной конструкции – превращала их в стальные слитки. Поскольку генеральным планом по развитию «Иззи» эта сталь не предусматривалась, слитки использовались для укрепления структуры, связывающей «Иззи» с Амальтеей, становясь тем самым очередным поводом для политических дискуссий.

Дюб проплыл через несколько модулей Шахтерского поселка, спрашивая встречных, где сейчас Дина, и получая довольно уклончивые ответы. По мере его продвижения к мастерской нервозность ответов возрастала, и Дюб не мог понять почему, пока навстречу вдруг не выплыл Маркус Лойкер, лично его поприветствовавший и тут же завязавший какую-то совершенно необязательную, хотя и дружелюбную беседу. Выигрывая для Дины несколько минут, чтобы та могла привести себя в порядок, наконец сообразил Дюб.

Уже несколько месяцев считалось общеизвестным, что у Дины с Маркусом происходят интимные встречи – на «Иззи» это называлось «восхождениями на Даубенхорн». Было также известно, что вершина покорялась ранее двум другим женщинам, но это было вскоре после прибытия Маркуса, с тех пор Дина его ни с кем не делила. По стандартам земных организаций, будь то армия или корпоративный сектор, спать с подчиненной для начальника – вопиющее нарушение этических норм. Однако всего через месяц все оставшиеся в живых представители человечества чисто технически станут подчиненными Маркуса, так что ему останется либо нарушать нормы, либо хранить целибат до скончания дней. Для всех мало-мальски с ним знакомых было очевидно, что последний вариант вряд ли реален, разве что он согласится на удаление яичек хирургическим путем (кое-кто на «Иззи» был бы этому весьма рад). При подобном раскладе в том, что он достаточно рано остановился на Дине, имелась своя логика. Пусть это неэтично, но во всяком случае всем ясно, как именно обстоят дела. Дину трудно заподозрить в безвольности, так что никто в здравом уме не стал бы беспокоиться, не чувствует ли она себя жертвой принуждения или домогательств с использованием служебного положения. Другая сторона медали – всем даже спокойней, что Дина не находится в активном поиске. Если исходить из обычного для «Иззи» уровня слухов, амуры между ней и Рисом Эйткеном были сенсацией, а последовавший в конце концов разрыв – крупным новостным событием, подробно освещенным лондонскими таблоидами. С тех пор она не могла даже выпить кофе с кем-нибудь из мужчин, не возбудив волны слухов. Недвусмысленно делить с Маркусом спальник было в этом смысле значительно легче. И тем не менее всем следовало делать вид, будто ничего не происходит. Это и объясняло сценку, которую сейчас приходилось разыгрывать Дюбу и Маркусу.

– Не знаю, слышал ли ты, – начал Дюб, – но на полосе между космопортом и океаном начались боевые действия.

Было очевидно, что Маркус ничего не слышал. Удивляться не приходилось, поскольку (а) это было в сущности не его дело, и (б) сам Маркус был в это время занят совсем другим. По понятной причине он сейчас находился в довольно расслабленном состоянии и поэтому не сразу сумел собрать в кулак свою могучую волю, чтобы сосредоточиться на возникшей проблеме.

– Не верится, что они не примут каких-нибудь мер, – начал он.

– Президент сделала заявление. Вид у нее был такой, словно она лягушку проглотила.

– С правительством обреченных шутки шутить не стоит, – согласился Маркус, – хотя, наверное, то же самое относится и к венесуэльцам. – Он шумно вздохнул. – Может, нам стоит принять несколько каппи из Венесуэлы? Не все же они одинаково серые.

– Пару дней назад могло сработать, – возразил Дюб, – но сейчас все уже на стадии «с террористами переговоров не ведем».