Деревянные дома с палисадниками оставались еще и на Невском проспекте, а между Пушкинской улицей и Знаменской площадью тянулся длинный забор, за которым находились огороды. Невский проспект от Знаменской площади до Александро-Невской лавры был «обстроен окруженными заборами деревянными домами с большими и частыми перерывами… На Петербургскую сторону, имевшую совершенно провинциальный вид, можно было переходить по Тучкову мосту… Каменноостровский проспект состоял из редких построек, перемежавшихся с длинными заборами, за которыми были обширные огороды…», вспоминал А. Ф. Кони.

Население Петербурга к началу 60-х годов составляло почти полмиллиона человек. Это немало — по численности населения он уступал в Европе лишь Лондону и Парижу. Но в 1881 году население Петербурга и его пригородов достигло уже почти миллиона, а в 1900-м — полутора миллионов! За сорок лет число жителей столицы утроилось. Что же произошло? Конечно, причиной стал не естественный прирост населения, он-то как раз был невелик. Две трети населения столицы составили новые жители, переселившиеся сюда со всех концов России.

После отмены крепостного права множество крестьян устремилось в города в поисках работы. Получив место на фабрике или на заводе, они перебирались в столицу вместе с семьями, поселялись на окраинах и в пригородах. К 60-м годам в Петербурге было 137 фабрик и заводов, а к 1900 году — уже 642. В основном это предприятия тяжелой промышленности — металлургические, машиностроительные, металлообрабатывающие. Среди хозяев новых заводов было много дельных, талантливых промышленников и инженеров — для них настало время больших возможностей.

Инженер П. М. Обухов создал сорта стали, превосходившие по своим качествам все известные в то время. В 1862 году пушка, отлитая из стали Обухова, получила золотую медаль на Всемирной выставке в Лондоне, а в 1863 году он открыл в Петербурге свой завод по производству стали (Обуховский завод).

Другой петербургский инженер, Н. И. Путилов, во время Крымской войны построил несколько военных паровых судов, охранявших побережье Финского залива. В 1868 году Путилов, известный в промышленных кругах как энергичный и деловой человек, стал владельцем железоделательного и сталеплавильного завода, перешедшего в казну от разорившихся владельцев. По условиям продажи Путилов обязался в кратчайший срок наладить выпуск рельсов для Николаевской железной дороги. Завод перешел к нему 12 января 1868 года, а уже 30 января была изготовлена первая партия рельсов.

Основатели крупных предприятий не походили на карикатурных капиталистов, известных нам со школьных лет. Инженеры, изобретатели, получившие основательное образование, они были отличными работниками. Казалось, будущее России за ними. И опять, как в начале XVIII столетия, десятки тысяч крестьян стали переселяться в Петербург. На Путиловском заводе открылись курсы для подготовки мастеровых разных профессий, больница для рабочих, школа. Дело процветало, но у его хозяина возник новый замысел. Путилов решил провести морской канал, соединяющий кронштадтский порт с Петербургом, и построить в столице новый порт. Устье Невы обмелело, и большие корабли уже не могли заходить в городскую гавань. Они выгружались в Кронштадте, а оттуда доставка грузов в Петербург на маленьких судах обходилась очень дорого.

В 1872 году Н. И. Путилов начал работы по проведению канала. Местом для нового порта был выбран Гутуевский остров, железнодорожная ветка должна была связать его с Путиловским заводом. Это грандиозное предприятие требовало огромных средств: на него уходила вся прибыль от завода, и все же денег не хватало. Путилову пришлось отказаться от единоличного владения заводом, превратить его в акционерное предприятие, но и эта мера помогла лишь на короткое время. В 1880 году Н. И. Путилов умер, не завершив строительства: канал и порт, достроенные за счет государства, были открыты спустя пять лет после его смерти.

Итак, почти 80 процентов фабрик и заводов Петербурга, существовавших в начале XX века, возникли за сорок предыдущих лет; население города за то же время увеличилось в три раза. В 1900 году почти 70 процентов петербуржцев составляли не его уроженцы, а приезжие; две трети из них — рабочие, выходцы из крестьянской среды. Такое мощное «вливание» нового населения, конечно, было чревато социальными конфликтами. Условия жизни рабочих, особенно в первые годы индустриализации Петербурга, были ужасны: семьи жили в бараках, часто даже не разгороженных на клетушки, или в квартирах — по нескольку десятков человек. Смертность в рабочих районах гораздо выше, чем в других: по данным 1893 года, в Александро-Невской части в два с половиной раза выше, чем в Адмиралтейской. Грязь, алкоголизм, преступность — составляющие жизни рабочей слободы. Ее обитателей мало что связывало с великолепной столицей, с ее культурой, историей — она была им чужда, а они — ей. О слободских сложена известная поговорка: «Из деревни вышел, до города не дошел». Слобода имела собственные понятия, обычаи, моды, развлечения, свои излюбленные места гуляний.

Кольцо рабочих окраин, плотно обступивших город, — как солома, в любую минуту готовая вспыхнуть. Опасность, таившаяся в этой огромной, пока инертной массе, была очевидна для многих. Дальновидные хозяева заводов и фабрик строили дешевые дома для рабочих, при заводах открывались больницы, школы, воскресные школы для взрослых. Возникли различные благотворительные общества, помогавшие неимущим. «Общество народной трезвости» вело борьбу с пьянством; открывались культурно-просветительные центры — Народные дома.

В последние десятилетия XIX века Петербург охватила строительная лихорадка: если в 1880–1890 годах ежегодно появлялось около пятисот новых домов, то в 1897 году их выстроили больше тысячи. В 1880 году был утвержден «План урегулирования Санкт-Петербурга», в котором намечалось строительство новых улиц и благоустройство старых. По указу 1844 года запрещалось возводить дома выше здания Зимнего дворца, зато в плотности застройки участка домовладельцы вольны — в столице появляется все больше доходных домов с дворами-колодцами. Превращаются из сонных окраин в оживленные районы Петербургская сторона, отдаленная от центра часть Васильевского острова, улицы, прилегающие к Невскому проспекту. В архитектуре господствует эклектика, и постройки той поры поражают диковинной, разностильной красотой.

Перестраиваются целые кварталы, среди старых особняков появляются новые. Облик Петербурга меняется: цельность планировки, единство архитектурных ансамблей прежнего «вымышленного города» перебивается этими «новоделами», вырастающими всюду, как трава по весне. Наглядный пример — площадь Островского, на которой рядом с классическими творениями Росси расположились доходные дома в «русском стиле».

Горожане по-разному оценивали эти перемены. Еще в 1873 году Достоевский, находивший, что старый Петербург выглядит «псевдо-величественно и скучно до невероятности», с иронией писал о новшествах в очерке «Маленькие картинки»: «Право, и не знаешь, как определить теперешнюю нашу архитектуру. Тут какая-то безалаберщина, совершенно, впрочем, соответствующая безалаберности настоящей минуты. Это множество чрезвычайно высоких домов „под жильцов“, чрезвычайно, говорят, тонкостенных и скупо выстроенных; с изумительною архитектурою фасадов: тут и Растрелли, тут и позднейшее рококо, дожевские балконы и окна… и непременно пять этажей, и все в одном и том же фасаде. „Дожевское-то окно ты мне, братец, поставь неотменно, потому чем я хуже какого-нибудь ихнего голоштанного дожа; ну а пять-то этажей ты мне все-таки выведи, жильцов пускать; окно окном, а этажи чтобы этажами“, — так хозяин наставляет архитектора».