Как бы он ни любил свою младшую сестру, он уже смирился с тем, что их отношения почти полностью строились на общих воспоминаниях – в основном неприятных. Он никогда не откровенничал с Люси, если на то не было внешних причин, просто потому, что эти откровения обычно вызывали в ней беспокойство или тревогу. Люси жила в состоянии постоянного разочарования оттого, что он в свои тридцать семь лет не имел всего того, что, как она считала, должно принести ему счастье: ни постоянной работы, ни солидной зарплаты, ни жены, ни детей.

Радуясь, что ему удалось от нее избавиться, Страйк заварил себе уже третью за утро кружку чая и с пачкой газет лег обратно в кровать. В некоторых газетах напечатали фотографию убитой Келси Платт, на которой она была одета в темно-синюю школьную форму, с улыбкой на простом угреватом лице.

В одних трусах, над которыми нависал волосатый живот, не убавившийся от многочисленных готовых обедов навынос и шоколадок, съеденных за последние две недели, он сжевал пачку печенья и просмотрел несколько статей, но не нашел в них ничего нового и вместо этого обратился к анонсу матча «Арсенала» с «Ливерпулем», который должен был состояться на следующий день.

Пока он читал, у него зазвонил мобильник. Он и не осознавал, насколько взвинчен: он среагировал мгновенно. Уордл даже удивился:

– Ни хрена себе, ты быстрый. Сидел, что ли, на телефоне?

– Что случилось?

– Мы съездили к сестре Келси – зовут Хейзел, медсестра. Мы изучаем круг общения Келси, обыскали ее комнату и забрали ноутбук. Она заходила на форумы для людей, которые хотят себе что-нибудь оттяпать, и там спрашивала о тебе.

Страйк запустил пальцы в густые кучерявые волосы, уставился в потолок и слушал.

– У нас есть личные данные нескольких людей, с которыми она регулярно общалась на форуме. К понедельнику должны появиться фотографии – ты где будешь?

– Здесь, в конторе.

– Парень ее сестры, бывший пожарный, говорит, что Келси постоянно расспрашивала о людях, застрявших в зданиях, и об автомобильных авариях, и всяком таком. Она очень хотела избавиться от ноги.

– Господи, – пробормотал Страйк.

После того как Уордл положил трубку, Страйк обнаружил, что не может сосредоточиться на перестановках в составах на стадионе «Эмирейтс». Через несколько минут он перестал притворяться, что его захватывает судьба тренерского штаба Арсена Венгера, и снова уставился на трещины в потолке, рассеянно крутя в руках телефон.

Ослепленный облегчением оттого, что нога не принадлежала Бриттани Брокбэнк, он намного меньше думал о жертве, чем обычно. Теперь он впервые задумался о Келси и присланном ею письме, которое не потрудился прочесть.

Мысль о том, что кто-нибудь хочет пережить ампутацию, вызывала у Страйка отвращение. Он снова и снова крутил в руке мобильник, приводил в порядок все, что знает о Келси, пытался построить в уме образ, собранный из ее имени и смеси жалости с неприязнью. Ей было шестнадцать; она не ладила с сестрой; изучала уход за детьми… Страйк потянулся за блокнотом и начал писать: парень в колледже? Преподаватель? Она интересовалась им в интернете. Почему? Откуда у нее взялась мысль, что он, Страйк, сам ампутировал себе ногу? Или же это была фантазия, порожденная газетными статьями о нем?

Психическое заболевание? Фантазерка? – написал он.

Уордл уже изучал ее собеседников в интернете. Страйк прекратил писать, вспомнив фотографию головы Келси, ее полных щек в морозилке, взгляда замерзших глаз. Детский жирок. Он все время думал, что она выглядит слишком молодо для двадцати четырех. На самом деле она выглядела слишком молодо и для шестнадцати.

Он бросил карандаш и, продолжая крутить мобильник в левой руке, стал размышлять дальше…

Был ли Брокбэнк «настоящим» педофилом, как выразился психолог, с которым Страйк познакомился в армии, расследуя другое изнасилование? Был ли он из тех, кого привлекают только дети? Или же он был другим типом жестокого агрессора, который избирал девочек в качестве своей мишени просто потому, что они доступны и их легко заставить молчать, но проявлял более широкие сексуальные предпочтения, если подворачивалась другая жертва? Если коротко, была ли похожая на ребенка шестнадцатилетняя девочка слишком старой, чтобы возбудить Брокбэнка, или он изнасиловал бы любую женщину, которую можно заставить молчать? Однажды Страйку пришлось столкнуться с девятнадцатилетним солдатом, который пытался изнасиловать семидесятисемилетнюю. Некоторым мужчинам для пробуждения их жестокой сексуальной природы нужна только возможность.

Страйк пока не звонил по номеру Брокбэнка, который ему дала Ингрид. Его темные глаза скользнули на крошечное окно, из которого виднелось залитое слабым солнцем небо. Возможно, стоило бы дать номер Брокбэнка Уордлу. Возможно, стоит сейчас его набрать…

Но, едва начав листать список контактов, Страйк передумал. Чего он достиг, делясь своими подозрениями с Уордлом? Ничего. Полицейский сидел в оперативном пункте, несомненно перебирал зацепки, прорабатывал свои версии, а версиям Страйка – как считал сам частный детектив – доверял немногим больше, чем домыслам первого встречного, у которого были предчувствия, но не было доказательств. То, что обладавший обширными ресурсами Уордл пока не нашел Брокбэнка, Лэйнга или Уиттекера, указывало на то, что он не считал задачу первостепенной.

Нет, если Страйк хотел найти Брокбэнка, то ему, конечно, следовало поддерживать созданное Робин прикрытие: адвоката, который ищет бывшего майора, чтобы выбить ему компенсацию. Прослеживаемая предыстория, которую они создали для его сестры в Барроу, может оказаться ценной. И вообще, подумал Страйк, садясь на кровать, может быть, стоит прямо сейчас позвонить Робин и дать ей номер Брокбэнка. Он знал, что она одна в квартире в Илинге, а Мэтью находится дома в Мэссеме. Он мог бы позвонить и, наверное…

Ну нет, ты тупой ушлепок.

У него в голове появилась картинка: они с Робин сидят в «Тотнэме» – картинка, к воплощению которой в реальность мог привести звонок. У них обоих были нерешенные проблемы. Они пойдут в паб, чтобы обсудить дело…

В субботу вечером? Размечтался.

Страйк резко вскочил, как будто ему стало больно лежать на кровати, оделся и направился в супермаркет.

Возвращаясь на Денмарк-стрит с набитыми пакетами, он, как ему показалось, заметил присланного Уордлом полицейского в гражданском, поставленного в этом районе, чтобы следить за появлением мужчин крупного телосложения в вязаных шапках. Молодой человек в плотной шерстяной куртке был чересчур насторожен, его взгляд чуть дольше положенного задержался на проходящем мимо него сыщике, размахивающем пакетами.

Элин позвонила Страйку намного позже, уже когда он поужинал в одиночестве у себя в мансарде. Как обычно, субботним вечером о свидании не стоило и думать. Во время разговора он слышал фоном игру ее дочери. У них была предварительная договоренность насчет воскресного ужина, но Элин предлагала встретиться пораньше. Ее муж намеревался ускорить продажу дорогостоящих апартаментов на Кларенс-террас, и она уже начала подыскивать новое жилье.