— Кстати, про матушку! Не представляю, что она скажет, — вздохнула дуэнья. — Знала бы, зачем он пришел, ни за что не оставила б вас с ним вдвоем!

— Да, лучше не оставляйте нас больше, — согласилась Каталина, и, подумав, добавила: — Но если я дам знак, кивну, например, тогда, донья Эльвира, вам следует уйти.

— Вот еще, уйти! Помилуйте, ваше высочество! И не думайте, не уйду! До свадьбы он не должен вас даже видеть! — завелась дуэнья. — Я скажу послу, пусть оповестит его величество, что посещать нас теперь он не может!

Каталина вздохнула:

— Мы не в Испании, дорогая моя! Неужели еще не понятно? Ни посол, ни даже моя матушка больше не могут диктовать нам, что делать! Я беру все на себя. Я зашла так далеко, что теперь ничего не остается, кроме как идти до конца.

Я надеялась увидеть тебя во сне, но ты не приснился. У меня такое чувство, словно ты ушел далеко-далеко. Писем от матушки нет, так что неизвестно, что она думает по поводу предложения короля. Я молюсь, но Господь мне не отвечает. Я самоуверенно толкую о своей судьбе и Его воле, но чувствую себя сбитой с толку. Если Господь не сделает меня королевой, уж и не знаю, как мне жить, во что верить…

Каталина ждала, что назавтра король приедет с визитом, как он обещал, но этого не случилось. Ни назавтра, ни на следующий день, ни потом. Она гуляла вдоль берега, сжимая руки под покровом плаща, и ломала голову, что же пошло не так. Она-то думала, он примчится, и разработала для себя линию поведения: приманивать его, держать в напряжении, но под строгим контролем, на расстоянии вытянутой руки, — и что теперь толку в этой стратегии, когда он не едет! С изумлением она поймала себя на мысли, что ей хочется его видеть. Не из страсти — какая там страсть, ей, кажется, никогда больше не испытать желания! — а потому, что, благодаря ему, она может занять трон Англии. И что, если он не приедет снова?.

Может, это козни его матери? Я так ее боюсь! Она меня не любит, и, если высказалась против этого брака, настаивать он не посмеет. Впрочем, он ведь сказал, кажется, она согласна… А может, возразил испанский посол? Нет, трудно поверить, что наш посол скажет что-то поперек английскому королю. В чем же дело? Отчего он не приезжает?

Прошло еще два дня, и Каталина не выдержала, послала ему записку, в которой осведомлялась, здоров ли он. Донья Эльвира, видя, как она отсылает записку, смолчала, но всем своим видом выразила неодобрение.

— Я знаю, что вы скажете, — сказала ей Каталина, когда дуэнья махнула горничной, чтобы та ушла, и принялась расчесывать волосы своей подопечной. — Однако поверьте, я не вправе упустить этот шанс.

— Ничего я не скажу, — холодно ответствовала дуэнья. — Я отстала от жизни, у вас теперь все по-новому, по-английски, не так, как у нас на родине. Что уж слушать мои советы. Я — так, пустой сосуд…

— Пустой так пустой, — рассеянно пробормотала Каталина, слишком занятая своими мыслями, чтобы улещивать дуэнью. — Возможно, он явится завтра…

Генрих VII между тем, поняв, что Каталиной движут амбиции, пришел к выводу, что самое время дать девушке несколько поразмыслить. Пусть сравнит свою теперешнюю, уединенную и скудную жизнь в Дарэм-хаусе, когда не на что купить вина, сменить обивку на мебели и сшить новые платья, в узком кругу своих испанских придворных, с той жизнью, которую она вела бы как королева, во главе одного из самых богатых дворов Европы. Пожалуй, у нее хватит здравого смысла, чтобы увидеть все преимущества, которые кроются в его предложении. Когда же от нее принесли записку, в которой она справлялась о его здоровье, влюбленный король понял, что был прав. На следующий день он уже ехал по Стрэнду к Дарэм-хаусу.

Мажордом Каталины доложил, что ее высочество прогуливается в саду у реки. Генрих, пройдя дворец насквозь, вышел на террасу, по лестнице спустился в сад и еще издали заметил принцессу. Погруженная в думу, она брела одна, оставив позади щебечущих, по обыкновению, придворных дам. Король замер. Его настигло давно позабытое волнение, то чудное и странное чувство, которое охватывает мужчину при виде желанной женщины. Он снова почувствовал себя молодым, страстным, сильным. «Вот же, не зря говорят: седина в бороду — бес в ребро!» — улыбнувшись, подумал он.

Паж, опередив его, объявил о прибытии короля, а тот, опытный охотник, зорко следил, как поведет себя его возлюбленная. Выслушав пажа, Каталина обежала взглядом лужайку. Король улыбнулся ей, с замиранием сердца ожидая того момента, когда встретятся взоры женщины и влюбленного в нее мужчины, когда обоих охватит острая радость узнавания, когда глаза скажут: ах, это ты! — и не будет счастья больше.

Однако ничего этого не случилось. Старый лис, он сразу понял, что ее сердечко не дрогнуло при виде его. Это его лицо освещалось робкой улыбкой и предвкушением встречи. Она же — нет, захваченная врасплох, она выглядела совсем не так, как выглядит влюбленная женщина. Подняла голову, увидела его — и с ужасающей ясностью он понял, что его не любят. Ни следа радости. Напротив, в глазах расчет и настороженность девочки, прикидывающей, как далеко можно зайти, где границы влияния, можно ли настоять на своем. Взгляд шулера, оценивающего карточного игрока, насколько тот простофиля. Генрих, проницательный отец двух своенравных дочек, сразу понял все это. Ему стало ясно, что, как бы принцесса ни щебетала, как бы ни улыбалась, для нее их супружество будет лишь браком по расчету. А еще он понял, что она решилась принять его предложение.

Он приблизился, ступая по свежескошенной лужайке, и взял ее за руку.

— Добрый день, принцесса.

— Ваше величество, — сделала она реверанс и повернулась к своим дамам: — Можете идти во дворец. А вы, донья Эльвира, проследите, чтобы королю было чем угоститься, когда мы вернемся после прогулки. Мы ведь прогуляемся, да, государь?

— Из тебя выйдет очень элегантная королева, — с улыбкой заметил король. — Ты так ловко нами командуешь!

Она замедлила шаг, подняла на него лицо и выдохнула:

— А вы, сир, в самом деле, намерены жениться?

— Да, дорогая моя. И скажу по чести, в Англии не было и не будет королевы красивее тебя!

Она так и расцвела.

— Но мне столькому надо научиться!

— Моя матушка этим займется, — легко сказал он. — При дворе ты будешь жить в ее комнатах и под ее опекой.

Каталина от неожиданности даже сбилась с шага.

— Разве у меня не будет своих покоев, как положено королеве?

— Их занимает моя мать, — сказал он. — Переехала туда после кончины покойной королевы, упокой Господь ее душу. И ты присоединишься к моей матушке. Она считает, ты еще слишком молода, чтобы иметь свои комнаты и отдельный штат. Будешь жить в ее комнатах с ее придворными дамами, и она научит тебя всему, что знает.

Похоже, такое положение вещей ее не устраивает, но она изо всех сил старается это скрыть.

— Ну, я-то думала, что знаю, как устроена жизнь в королевском дворце, — с усилием изобразив улыбку, произнесла Каталина.