Внимательно посмотрел на меня.

– Я сделаю вид, будто Мохану сам сказал. Будет забавно, найдёт он или не найдёт?

Не поняла, Сиба забавляло, успеет Ванада ко мне или нет, или эта фраза касалась уже Мохана и только для виду была сказана? Но, раз уж мы с Ванадой что-то друг другу обещали, я должна была хотя бы раз один попробовать честно его предупредить, что меня замуж вот-вот могут забрать другие.

Добавила торопливо:

– Да, право же, не стоит тебе над ним издеваться!

Надеюсь, он это сочтёт за относящееся к Ванаде.

– Да что он хвастался-то! И вообще, подвиг ради прекрасной своей невесты – разве не красиво? – ухмыльнулся воин. – Все герои совершали подвиги для красавиц.

И я опять не поняла, это он играл в случайный разговор двух немного знакомых людей или помочь мне обещал?

А тут и Малати к нам вернулась, громко ворчать, что мы закат отсюда плохо рассмотрели и, мол, закат лучше разговоров о глупом сне. И чтоб все видели, что мы вначале были втроём, не наедине, просто она отошла ненадолго от нас. Мало ли чего вдруг вздумается ребёнку несмышленому? Хотя Малати как раз была необычайно смышленою.

– Да пошутил я! – проворчал Сиб. – Не буду я смеяться над ним! А ты забудь об этом глупом сне, а то как бы не засмеяли тебя, если будешь рассказывать кому.

– Но наги…

– Так наги – это символ знаний, – сказала Малати, подыгрывая нам. – Это же здорово, если снятся наги! А ещё лучше – с ними встретиться!

– Да, может, и что-нибудь хорошее предвещали, – сказал Сибасур уже серьёзно. – Или чего ты от них хочешь?

Вздохнула.

– Сама не знаю. Да и могу ли я как-то на них повлиять?

– Забудь сон тот, – добавил спокойно уже кшатрий. – Да и… хочешь, я схожу и помолюсь, чтобы ничего плохого не случилось у тебя?

И взгляд внимательный. Или, всё-таки, понял?

– О, буду благодарна тебе за заботу! – и, сложив руки у груди, голову склонила.

И мы вроде разошлись.

Ночью я спала без снов. Только темнота, в которую провалилась. Да горечь, потому что до того Сарала гневно выговорила мне, что я посмела столько болтать с Сибасуром, да ещё и на людях. Хотя, конечно, останься мы наедине, это бы смотрелось более дурно. Но свадьба уже скоро, а я – чужая невеста.

На следующий день мы провели церемонию поклонения Ганеше. Просили бога устранить все препятствия до свадебного обряда. Молитвы прошли благополучно, и ничто не мешало нам. Хотя сердце моё сжималось в тоске.

Сибасура никто не видел. И шептались до молитв, что вот, какой странный, появился вдруг и так быстро исчез. Мол, то ходит, будто оборванец или служитель странного какого-то бога, потом как приличный человек ходит. Или даже как благородный воин. Мол, как его, такого переменчивого, поймёшь?

Да и я не понимала, хочу ли я, чтобы Ванада пришёл и забрал меня? Я хоть немного изучила Садхира и Мохана, а об Ванаде не знала почти ничего. Кроме, разве что, догадок, что он был из асуров, значит, сражаться любил. И, может, был, как и асуры, властолюбивым и жестоким. Хотела ли я к нему?.. Но быть женою троих…

Только два дня мы поклонялись Ганеше. А на третий день началась церемония Сангит: Яш торопился избавиться от меня.

Дочь и внучки Саралы, Прия и две её сестры пришли. Да вдруг и жена, и дочери старосты, которых тот замуж ещё не отдал. Да и мать старосты, жена его отца, ставшего отшельником, вдруг пришла, хотя редко уже куда-то выходила из дома. То ли в разлуке с мужем тосковала слишком, то ли была больна. Но даже она пришла. Наверное, староста настоял, чтобы женщины его семьи тоже пришли. И тоже веселились со всеми и меня веселили.

И так сколько-то женщин в доме моём собралось. Будто кому-то было дело до меня.

Хотя мои родственницы из других деревень даже не явились. И не уверена, что Яш вообще их приглашал. Да и вряд ли они хотели, раз только он пришёл ото всей родни, чтобы устроить жизни у меня и Иши. Или, скорее, прибрать хозяйство моего отца к своим рукам и рукам той родни, которая осуждала и меня, и даже Ишу.

Иша… Сердце моё билось радостно, когда я вспоминала о ней, что она жива. Да и Сарала иногда шептала мне, когда рядом никого не было, что у сестры моей всё хорошо. И призналась, что Манджу отведёт Ишу в дом к другой своей дочери, живущей далеко-далеко. Чтоб Яшу не могла попасться на глаза. И там же вместе с нею будет, подыскивая ей жениха.

Дочь та уже третий десяток лет почти прожила, детей у них с мужем много родилось, двенадцать, да и муж серьёзный, не будет приставать к моей сестре, а ежели и будет дурной порыв, то там постоянно дети рядом крутятся, не исполнит. Да и Ише Манджу точно скажет, чтобы всегда ходила в окружении ребятни. У всех на виду. И никто её не обидит. Да, в общем-то, в той деревне родственники мужа дочери Саралы – стайка большая детей, везде ходят, стаей-то. И женщины семей рядом с детьми. В общем-то, много там добрых родственниц. Лишь бы Иша искренне заботилась о ребятне – и дети, и матери, и родственницы все тогда её примут и полюбят, беречь будут вдвойне.

Манджу тоже там жить будет. Или сам пойдёт на поиски хорошего жениха. Или верного своего друга отправит к знакомым брахманам, чтобы те нашли кого-то достойного и с подходящим гороскопом. Словом, Ише они помогут. Скажут, что она – дочь самого Манджу. Или что приёмная дочь, которую умирающий отец вверил верному своему другу Манджу и умолял позаботиться, что почтенный отшельник и обещал.

Но, разумеется, Иша не могла присутствовать на моих свадебных обрядах. Если появится – Яш не отпустит её. А дядя уж не будет о ней заботиться. Мне горько было от разлуки с сестрой. Но, кажется, будет лучше, если она не придёт. Да и лодку ещё надо найти, чтобы переправиться через Гангу на нашу сторону. То тоже время займёт. Надеюсь, Иша не успеет вмешаться.

Сибасур тоже не появился. И снов о нём и о Ванаде мне больше не было. Не знала совсем, как у них дела. Хотя и молилась тайком, чтобы оба живы были и здоровы.

Словом, много мыслей крутилось в моей голове в этот праздничный день.

Собравшиеся женщины старались меня развеселить. Играли на деревянном барабанчике дхолак, пели песни о свадьбе, да невестах и их женихах. Все танцевали, иногда даже утаскивали танцевать меня. Подшучивали надо мною. Говорили о своей юности. Как сами пугались перед свадьбою, а потом привыкли жёнами быть. Хотя, правда, не было того исступленного танца, какой родил своею музыкой Мохан. Они, кстати, говорили, что в чём-то мне повезло: они только раз слышали музыку молодого бинкара, а при мне он, верно, часто будет играть.

– Но музыканты – шудры! – проворчала мать старосты. – Отдать дочь вайшьи за шудр – мыслимо ли дело? Что вы все так радуетесь, что он бинкар?! Мало ли, что он бинкар! – и выдохнула шумно. – Но, впрочем, раз уж так сложилось, то ей остаётся только это принять.

И все посерьёзнели. Зависло недоброе молчание.