Ее голос утонул в грохоте рельс. Время от времени они слышали, как в укромных уголках пищат крысы. С Марка крупными каплями лил пот. Разница во времени усиливала его усталость. В груди все горело. Ему никак не удавалось совладать с дыханием.

— Рэй, давай сделаем паузу. Несколько минут. Я должен отдышаться.

— Ох уж эти французы! Вы можете только шуметь! Как в Ираке: нам грязная работа, а вам красивые слова, — ответил американец.

Антуан хмуро посмотрел на него.

— Шучу. Отдыхай. Давай останавливаться.

Они отпустили медную перекладину. Вагонетка продолжала скользить по наклонной поверхности. Комиссар выпрямился, чтобы дать передышку натруженной пояснице. Робинсон вытащил из кармана компас. Железный путь вел на юго-запад.

— Над нашими головами толща воды. Вероятно, мы находимся под Верхним заливом. Если мой компас не потерял север, мы держим курс на Нью-Джерси. Я уверен, что наши братишки проложили этот туннель, чтобы незаметно пробираться в казино или торговать спиртным во времена «сухого закона».

Вдруг Джоан радостно вскрикнула:

— Там!

Антуан повернул голову. В конце туннеля он заметил слабый свет.

Дневник Никола Фламеля

29 марта

С момента моего отъезда прошло четыре дня. Я покинул жену, мастерскую и всех своих близких. Я впервые в жизни уехал из Парижа. Люди моего поколения никогда не имели ни выбора, ни желания уезжать. Времена сейчас суровые, дороги неспокойные, а пути Господни неисповедимы. Впрочем, в течение многих лет я был счастлив, что могу вести нормальную человеческую жизнь в славном городе, в стороне от опасностей и искушений этого бескрайнего мира. Каждый день я благодарил Господа, что вижу рассвет и сумерки под его покровительством. И каждый день я зажигал свечу в церкви Святого Иакова, чтобы возблагодарить его за оказанную мне милость.

И все же мне не хватало этого простого счастья, этой спокойной жизни. Меня мучила жажда, происхождение которой я не мог понять. С годами привычка не утолила ее. Напротив. Увидев паломника, вернувшегося из Святой земли, с иссушенным солнцем лицом и костями, сломанными во время путешествия, я начинал ему завидовать.

И вот теперь, как и они, я одет в длинное рубище, покрытое дорожной грязью, и держу в руке изогнутый посох, инкрустированный белой раковиной святого Иакова.[20]

30 марта

Переправившись через Луару, я достиг окрестностей Шинона. Крестьяне, которых я встретил, когда они выходили из лесу, сказали, что кругом рыщут банды английских наемников, которые грабят одинокие фермы и обирают путешественников. Такие разговоры я слышу уже не в первый раз, но до сих пор я не встречал разбойников и мародеров. А потом: что они могут у меня украсть? Я живу подаянием, вымаливая хлеб на папертях церквей. Я всего лишь бродяга, один из нищих, положившийся на волю Господа, который приведет меня в тихую гавань.

У меня есть только одна бесценная вещь: книга, которую я забрал у палача. Если наемники, грабящие путешественников, не умеют читать, есть вероятность, что они оставят мне книгу. Все же из предосторожности я, прежде чем отправиться в путь, аккуратно вырвал из нее страницы, свернул их в трубочку и спрятал под подкладкой своего рубища. Я не могу расстаться с этим имуществом, поскольку оно принадлежит не мне. Я только взял его на хранение. И я должен отдать его законной владелице.

Да хранит меня Бог в моих поисках.

Нью-Йорк, наши дни

Рэй схватил перекладину, чтобы прибавить скорости. Марка последовал его примеру. Несмотря на боль в груди, он изо всех сил налегал на рычаг. Пятно света увеличивалось. У Антуана сложилось впечатление, что он оказался внутри мистической картины Иеронима Босха. Пережив глубокую ночь, встретившись с демонами в образе крыс, освобожденная от страхов душа приближалась к истине.

Чем больше он об этом думал, тем сильнее становились похожими друг на друга его подземные приключения, ритуал посвящения.

Можно было предположить, что, с тех пор как Марка нашел шпагу, он следовал по пути, который давно ждал его и о котором он в глубине души тайно мечтал. Ночной путь, полный засад и ловушек, но приводящий к истине. Порой Антуан даже спрашивал себя, не служит ли убийца, проклятый брат, пагубным проводником, заставляющим его проходить круги ада…

— Осторожно!

Неожиданный толчок, и их подбросило вверх. Вагонетка остановилась.

— Ничего страшного. Просто закончились рельсы, — сказал Рэй. — Не ушиблись?

Троица вошла в менее широкий туннель. От предыдущего он отличался тем, что на его стенах не было масонских знаков. Рэй поднял фонарь и дотронулся до стены.

— Выдолблено в камне. Несомненно, самая старая часть. Слишком узкая для вагонетки, поэтому рельсы и заканчиваются здесь.

— Значит, надо идти пешком, — сказал Марка и углубился в туннель.

Тот постепенно расширялся. Они продвигались вперед цепочкой. Каждый луч света, падавший на стены, высвечивал отметины от ударов киркой, которой раскалывали и шлифовали камень. Порой они видели сверкающий кварц. Капли воды падали на землю со звуком, похожим на звук бьющегося стекла. Вдруг стены исчезли. Антуан остановился и направил фонарь вперед.

Это был шок.

Они вошли в гигантский зал. Настоящая пустыня.

Находившийся в десятках метров над ними потолок, усеянный причудливыми камнями, казался небосводом, сверкающим, как далекая звезда, под светом их фонарей. Рэй тоже остановился. Его сердце было готово выскочить из груди. Он, дитя Гарлема, живший между асфальтом и небоскребами, буквально окаменел при виде этого великолепия.

— Это невозможно!

— Ты еще не все видел, — ответил Антуан и направил фонарь прямо.

В центре зала возвышались два огромных столба — массивные, циклопические, высокие, как небоскребы, в изобилии украшенные рельефным орнаментом. Кверху столбы сужались, отчего их макушки походили на острие. При искусственном освещении столбы искрились золотистыми отблесками.

— Два столба, — пробормотал Робинсон. — Антуан, это тебе ничего не напоминает?

Марка любовался изумительным зрелищем. Ему в голову пришла та же мысль, что и Рэю, но это было действительно немыслимо. Они подошли ближе. Они шагали медленно, словно на них давили огромные пропорции всего, что их окружало.

— Ты прав. Это немыслимо.

Марка как зачарованный осматривал столбы и переплетение символов и фигур. Он оказался на знакомой территории. Он прошептал отрывок из Ветхого Завета, из Книги Царств, который много лет назад выучил наизусть: