вблизи они тоже выглядели намного красивее и оказались на самом деле не черными, а темно-синими, окаймленными полосками оникса и даже серебра.

– Ну что, закончила разглядывать? – мрачно поинтересовался он, уставившись куда-то в небо.

– Хорошо, научи меня. – Хейвен взяла кусочек, отколовшийся от каменного подоконника. Внизу расстилался пышный ковер ольховых и дубовых деревьев, утопающий в тени горы. – Сколько времени это займет?

– Сколько времени? – На угловатой челюсти Столаса заиграл мускул. – Ноктисы обучаются веками. Вообще-то, большую часть жизни.

– У меня нет в запасе целой жизни. На самом деле, я даже не знаю, сколько времени осталось у Белла.

– До следующего полнолуния, – пробормотал Повелитель Теней.

Испарина выступила на ее шее и ладонях. Так мало?

– Ясно. Итак, сколько времени это займет? Пять дней? Шесть? Я не могу долго сидеть здесь с тобой. – Чувство вины захлестнуло Хейвен, когда она вспомнила про Рук. Лекарство. – Вообще-то, мне, наверное, лучше уйти.

– Иди.

– Идти? Но… когда же мы будем учиться?

Глаза Столаса блеснули, когда он посмотрел на нее. Такой взгляд мог мгновенно превратить в камень. Дикие, хищные глаза.

– Что ж, в твоих снах, Зверек. Но для начала мне нужна прядь твоих странных волос.

Какой-то внутренний, глубинный голос подсознания заставил ее засомневаться.

Ее сны – это личное, неприкосновенное. Единственное место, где она беззащитна. Впустить Столаса в свои сны было бы безумием…

Но ее сомнения длились лишь мгновение. Потому что, даже если появление Повелителя Теней в ее снах будет вторжением в частную жизнь, даже если мысль о том, что Столас будет присутствовать рядом в ее самых уязвимых моментах жизни, вызывала тошноту, идея была разумной.

Заниматься снятием проклятия днем, учиться пользоваться темной магией ночью во время сна.

Спаси Белла от ее ошибки. Любой ценой.

Глаза Столаса слегка расширились, когда девушка вытащила у него из-за пояса изогнутый кинжал и срезала со своей макушки розово-золотую прядь.

Затем Хейвен опустила блестящие волосы в его подставленную ладонь.

– Держи. Они твои. Но кинжал я оставлю себе.

Его губы дрогнули.

– Можешь взять взаймы кинжал, пока задание не будет выполнено.

– Он имеет для тебя какое-то особенное значение, не так ли? – Хейвен поднесла оружие поближе, чтобы оценить. – Еще скажи, что у него есть имя.

– У нее, – поправил он. – И ее зовут Месть. Это подарок от кое-кого, кто мне очень дорог. Пожалуйста, обращайся с ней аккуратно.

– И что же в ней такого особенного?

– Магия внутри клинка позволяет разрезать что угодно, не причиняя жертве боли.

Хейвен покрутила кинжал в руке, наслаждаясь магией, пульсацию которой чувствовала в украшенной драгоценными камнями рукояти.

Затем она взглянула, как гремвиры проносятся по небу, пикируя и ныряя, как летучие мыши, и ее сердце наполнила волнующая смесь предвкушения и страха. Хейвен прижала кулак к животу, борясь с чувством всепоглощающего страха. Ей казалось, что она совершила нечто необратимое.

Хотелось надеяться, что ей не придется жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Глава тридцать шестая

Беллу потребовался целый день, чтобы забыть ужасы Спайрфолла, и всего одна секунда, чтобы их вспомнить. Пока принц тащился за Мэджвиком, холод пронизывал его до костей, и охватил страх. Каждый шаг давался с трудом. Принцу пришлось усилием воли переставлять ноги, чтобы продолжать идти вглубь замка.

Вполне возможно, навстречу своей смерти.

Гранитные стены коридоров сливались с тенями, эхом отражая крики, раздававшиеся где-то вдалеке. Впереди открылась гигантская пещера, достаточно широкая, чтобы вместить летний дворец отца Беллами, и по меньшей мере вдвое выше.

Вдоль стен тянулись катакомбы, заполненные монстрами и Ноктисами, – если между ними вообще была какая-то разница.

На возвышении в дальнем конце пещеры сидела на алебастровом троне темная женская фигура. Дрожь пробежала по телу Белла, когда он увидел распростертые за спиной женщины черные крылья, в два раза превосходящие в размерах крылья большинства Ноктисов и представляющие собой изогнутые кости, на которые была натянута тонкая, почти прозрачная кожа.

– Только после тебя, храбрый принц Пенрифа, – скривил Мэджвик губы в усмешке.

Белл думал, что готов ко всему, но в тот момент, когда он увидел Королеву Теней, Моргрит, страх и адреналин захлестнули его. Он сделал два шага, а затем развернулся, чтобы бежать.

Мэджвик нанес Беллу удар в живот, и принц согнулся пополам, не в силах дышать. Твари в катакомбах огласили пещеру возбужденными криками.

– Мужество нужно немного подкрепить, не так ли? – усмехнулся Мэджвик. – Может, мне отнести тебя, чтобы ты с ней познакомился? Или сам пойдешь? Я бы предпочел не заставлять ее ждать.

Не в силах разогнуться, Белл обхватил живот и заставил себя переставлять ноги, одну за другой, борясь с тошнотой, которая жгла ему горло. Он думал, что перерос то время, когда в тринадцатилетнем возрасте испытывал рвотные позывы при малейшем волнении, и все же, только посмотрите, его снова вот-вот стошнит.

Принц сжал кулаки. Если бы отец увидел его таким, то в тот же миг с радостью бы передал Королеве Теней.

Барфами[5] – одно из прозвищ, которыми наградил его Ренк. Принц блевотины и страха. Белл был разочарованием для отца и жалким подобием того принца, которым являлся старший брат. Если бы только Реми не умер, жизнь Белла сложилась бы совсем иначе.

Когда Белл был уже в десяти шагах от Королевы Теней, Мэджвик схватил его за шею. Ледяные пальцы Повелителя Теней сомкнулись на горле принца, заставляя его опуститься на четвереньки на твердый камень.

– Преклони колени перед королевой Моргрит Малитиан, Богиней Теней, Созидательницей Проклятий, Повелительницей Тьмы и Смерти.

Пещера взорвалась звериным воем. Голова Белла была опущена, но он мог видеть тени, метавшиеся по обсидиановому полу, когда Порождения Теней и Ноктисы принялись летать вокруг, мягко шелестя крыльями в воздухе.

Мэджвик ослабил хватку ледяных пальцев, освобождая голову Белла.

Принц медленно поднял глаза на трон, на котором сидела Моргрит. Стоило увидеть королеву, как ужас затопил все его нутро.

Само воплощение смерти, она была отвратительна. Темные тени залегли вокруг пасмурно-серых глаз, кожа, похожая на отбеленную, высохшую и слишком туго натянутую шкуру, контрастировала с черной блестящей броней чешуи, покрывавшей тело. Над головой изгибались ониксовые рога, чьи острые концы почти касались шипов на наплечниках королевы.

Темная зазубренная корона покоилась на ее голове.

Но больше всего внимание Белла привлек королевский трон. Жуткая конструкция казалась бледной в свете факелов, превосходила высотой рост любого человека и была полностью сделана из костей. Костей голени. Костей рук. По краям трона тянулись позвоночники, и каждый позвонок был украшен черными драгоценными камнями. Суставы пальцев и другие мелкие кости образовывали