от выцветшего ковра, Анджело все еще смотрит на меня, в его темном взгляде таится сухое веселье. Тревожное чувство дежавю пробирает меня до костей. Не потому, что я переживала этот момент раньше, а потому, что он так похож на своего брата. Грубый набросок к тщательно нарисованному портрету Рафаэля.

Анджело — это Рафаэль Висконти, если бы тот не притворялся и не скрывался за своей маской.

Доминирование и опасность сочатся из каждой поры, но, в отличие от своего брата, он принимает это. Он не пытается отвлечь вас от этого серебряным языком и бриллиантовыми запонками.

Нет. Он грубый, холодный. Сплошная темная щетина и расстегнутые воротники. Теоретически, его версия мужчины мафии должна быть страшнее, но это не так. По крайней мере, не для меня, потому что если бы Анджело хотел меня убить, он бы пустил мне пулю в лоб и продолжил бы свой день.

Рафаэль превратил бы это в игру. Как кот с раненой мышью, он перебрасывал меня с лапы на лапу, прежде чем поручить мою смерть кому-нибудь из своих наемных работников, как только ему стало бы скучно.

Несмотря на то, что последние призывы отца к Богу не дают мне покоя, я знаю, как бы я предпочла умереть.

Анджело заглядывает мне через плечо.

— Тейси, один из наших людей отвезет тебя домой.

— Да, — говорит она, соскальзывая со стула и перекидывая кожаную куртку через плечо. — Нет ничего лучше, чем Висконти Uber. Тонированные стекла, откидывающиеся сиденья и эти мини-бутылочки с водой в центральной консоли. Просто мечта.

Рори хмурится.

— Почему у нас в машине нет мини-бутылочек с водой?

— Потому что ты набила центральную консоль конфетами, детка, — отвечает Анджело и оглядываясь на меня, он добавляет: — Мои люди тоже отвезут тебя домой.

— Мило, но не нужно, — я подхватываю сумочку и перекидываю ее через плечо. Все взгляды устремляются на меня. На несколько мгновений повисает тишина, а затем я ломаюсь от неловкости. — Я всего в десяти минутах ходьбы от дома и заодно прогуляюсь.

Взгляд Анджело сужается.

— Нет. Уже за полночь.

Я не могу удержаться от смеха.

— Со мной все будет в порядке. Но все равно спасибо!

Рори подавляет ухмылку, как будто хочет что-то сказать, но передумывает. Под пристальным взглядом Анджело я обмениваюсь любезностями и номерами со всеми тремя девушками и направляюсь к двери, не сбавляя темпа. Отчасти потому, что я нахожусь под кайфом от удачной ночи, заводя друзей, а отчасти потому, что у меня такое чувство, что один из людей Анджело в любой момент может выйти из тени и схватить меня.

На парковке их тоже много. Костюмы прислоняются к седанам и выдыхают сигаретный дым в ночное небо. Избегая их взглядов, я прячу подбородок в воротник шубы и выхожу на главную дорогу. Сегодня на улице мороз, и надвигающаяся угроза дождя пробирает меня до костей.

Несмотря на то, что я не одета для дождя — моя шуба из искусственного меха пахнет псиной, когда намокает — я решаю прогуляться. Почему бы и нет? Я знаю, что сегодняшняя ночь, как никакая другая, все равно не будет той, в которой я испытаю чудо сна. Вместо того чтобы свернуть вниз, к главной улице, я сворачиваю налево, поднимаясь все выше по склону утеса.

Я склоняю голову в попытке укрыться от ветра, щиплющего мои глаза, и сосредотачиваясь на тротуаре под ногами. Вскоре он сужается, превращаясь в неровную узкую дорожку, и оранжевая дымка от уличных фонарей рассеивается.

Затем начинается дождь.

Это не романтическая морось, на которую я надеялась, а холодные, стеклянные иглы, безжалостно падающие с небес. Такие, которые проникают под кожу и пробирают до костей, заставляя дрожать при воспоминании о том, что попал под них даже спустя несколько недель.

Когда очередная большая капля пробивает себе путь к воротнику, я выкрикиваю проклятие и останавливаюсь.

Дорога впереди каким-то образом превратилась в черную дыру с тех пор, как я в последний раз поднимала глаза от своих Doc Martens. В поле зрения нет ни уличного фонаря, ни дома, ни машины, и продолжать путь кажется мне чем-то, что могла бы сделать только тупая сучка, которая умирает в начале каждого фильма ужасов.

Я поворачиваюсь спиной к ветру и отступаю. Может быть, четыре голые стены моей квартиры, в конце концов, не так уж и плохи.

Не успеваю я сделать и трех шагов, как белое сияние светит мне в спину и растягивает мою тень. Оно освещает лужи под моими ботинками, и когда рев ветра смешивается с сердитым рычанием двигателя, я понимаю, что попала в беду.

Огромный темный седан кажется проезжает мимо, но внезапно останавливается передо мной и в последний момент разворачивается так, что перекрывает обе стороны дороги.

Что ж, это не хорошо. Я неохотно останавливаюсь и сглатываю подступившую к горлу панику. В книге Самооборона для чайников есть целая глава, посвященная оппортунистическим похищениям. Одна из статистических данных, которая действительно привлекла мое внимание, заключается в том, что если похитителю удается увести вас с улицы и посадить в свою машину, ваши шансы на выживание падают менее чем до трех процентов.

Три гребаных процента.

В последнее время мне везло не настолько сильно, чтобы радоваться таким шансам.

Сердце колотится о ребра, я роюсь в сумочке в поисках чего-то, хоть чего-нибудь, чтобы защититься. Каким-то образом у меня все еще осталась возможность проклинать себя за то, что я была такой глупой. В Атлантик-Сити у меня всегда был с собой нож. Ничего особенного, просто маленький складной нож, которым я могла бы помахать, если бы опасность маячила у меня перед носом. Но он лежит заброшенный в прикроватном комоде в моей старой квартире, и все, что у меня есть в сумке — это ключи и книга.

Дверь со стороны водителя распахивается, и из нее выходит темная фигура. Я вздыхаю, понимая, что мне не хватает зрительно-моторной координации, чтобы гарантировать, что я воткну свой ключ куда-нибудь поближе к жизненно важному органу. Я достаю HTML для чайников и надеюсь, что он достаточно тяжелый, чтобы вырубить нападающего, если я тресну его им по голове.

Черный силуэт рассекает дождь и надвигается на меня. Когда он пересекает полосу света широко установленных фар автомобиля, я понимаю, что это Рафаэль.

Меня прошибает холодный пот. Неужели это он? Вроде похож на него, но крупнее и страшнее. Не только потому, что свет фар подчеркивает его рост и затемняет грозное выражение лица, но и потому, что на нем только черные