Но осталось кое-что другое.

Понимание.

Трэш много чего понял. В том числе понял, чем именно ему сейчас надо заняться.

Апатия ушла вместе с болью. Пора действовать.

* * *

В огромном помещении одуряюще благоухало вареной бараниной. Вот только варить ее больше некому, со своими лапищами Трэш не справится с газовой печкой, а как обойтись без нее и при этом не выдать себя на всю округу, он не придумал.

Да и не пытался думать. Голова сейчас другим занята.

Выуживая из жирного бульона куски уже остывшего мяса, он один за другим отправлял их в пасть. Мясо – это то, что надо. Мясо – это сила. А сила ему в ближайшем будущем не помешает.

Сейчас он доест и начнет готовиться встречать гостей. Подготовившись, станет их ждать. Они появятся. Они не могут не появиться.

А когда появятся, он покажет им, что такое гостеприимство чудовища.

Им здесь не понравится.

Гости появились в глубоких сумерках, когда Трэш уже начал было сомневаться в правильности своих рассуждений. Они прибыли на грузовике, выдавшем себя издали высокими оборотами мощного двигателя. Когда машина показалась, стало понятно, почему так надрывается мотор: слишком много дополнительного железа на нее навешали, даже башенку с пулеметом ухитрились присобачить. Да и водила тяготел к скоростной, рискованной езде, один лишь визг тормозов при остановке расслышали, наверное, все, без исключения, в радиусе минимум полутора километров.

Это или очень смелые люди, или полностью уверены, что ничего серьезного им здесь не угрожает. То есть – хозяева территории или близки к ним.

Трэшу не понравилось отсутствие красных ромбов на грузовике. Хотелось бы оказать гостеприимство именно бубновым. В который раз устроить им череду трагических событий. А этих он знать не знает, у них и знаков никаких не видать.

Да, ему сейчас очень хотелось убивать, но то, что сохранилось от человека, отказывалось отнимать жизни у всех подряд. Требовались заклятые враги, а не случайно забредшие. Потому, глядя через узкую щель на останавливающийся грузовик, Трэш колебался.

Но уже через несколько секунд всякие сомнения испарились. Он подобрался и едва сдержался, чтобы не зарычать.

Трэш увидел Сыча.

Убийца всем своим видом изображал актера, пытающегося играть роль в высшей степени услужливого человека. Так и увивался вокруг статного бородача, выбравшегося из кабины с важным видом, так и тарахтел ему по ушам тихими словами, которые не могли расслышать даже чуткие уши Трэша.

А услышать хотелось. Очень хотелось.

И внезапно Трэш ощутил в себе возможность. Возможность модифицировать слух, сделать его не всеохватным, а подобным лучу, в котором можно различить писк мышки за пару сотен метров. При этом все прочие направления останутся обделенными, но это не страшно, ведь быстро оттуда никто не подберется.

Трэш даже не понял толком, как это у него получилось. Он просто осознал, что тело стало иным, более послушным и податливым, вот только разобраться с новыми возможностями не успел. Со слухом получилось почти само собой.

Он, пусть и некачественно, начал улавливать слова.

– Гвоздь, я как сказал, так и сделал, – заискивающе распинался Сыч. – Показал место. Ну так как? Ты подпишешься за меня перед бубновыми? Сам же понимаешь, не мой косяк, по беспределу меня в черный список внесли. Решишь вопрос, а?

– Где это мясо?

– Да там, в цехе, – Сыч указал на здание, в котором скрывался Трэш. – Туша в самом лучшем виде. Я даже не прикоснулся к мешку. Убил и сразу ушел. Все по-честному, без кидалова, заточка так и торчит.

– А к чему там прикасаться? – насмешливо сказал бородач. – Умники говорят, затылок у него пустой. Я верю тем, кто это говорит, они не такие уж и балаболы, как некоторые.

– Как пустой?! – опешил Сыч. – Да ни хрена, это же элита, там весу тонны под две, пару баранов в одно рыло уплетал. Да не может быть.

– А вот может. Непростая это элита, понимать должен. Ученые эти, как всегда, что-то перемудрили.

– Гвоздь, ты же сказал, что все решишь.

– Я сказал, что посмотрю. А я пока что элиту не вижу, только слышу, что ты ее завалил.

– Да, завалил.

– Ишь ты… элитный победитель.

– Ты бы знал, какой он тупой. Вылакал ведро живца с хлопьями и даже не сразу понял, что дела у него пошли не очень. А там я ему арматурину в мешок забил, пошуровал чуток концом и ходу. Посмотришь сам, клиент еще не до конца остыл, весь из себя красивый лежит. Скажешь – слабо? Часто тебе такие подгоны делают? Ну так как? Кинешь мазу перед бубной?

– Сказано тебе, посмотрим.

– Но, Гвоздь, ты же…

– Что я же? Я тебе что, кидала какой-то? Будет дело, будет и маза. Ты че такой грустный, Сыч? Тебе радоваться надо.

– Я грустный? Да ты че, земеля, я и правда только рад. Ты свое слово сказал, я тоже порожняк не гоню, значит, все путем.

– Не похож ты на веселого, Сыч.

– Да елы-палы, как это не похож? Хочешь, анекдот расскажу, что ли. Один хрен Нанайца ждем.

– Ну валяй.

– Значит, это. Идет заяц по лесу, и тут у него мобила звонить начинает.

– Это типа смеяться пора? Заяц с мобилой?

– Да не, ты слушай дальше. Он мобилу к уху, а там ему лиса хреновые новости рассказывает. Типа в лесу завелся лось. Не просто лось, а лось-маньячелла. Охренеть озабоченный и подкрадывается незаметно. Хоть ты в лесу, хоть на поляне, но стоит только нагнуться, и он тебя отымеет моментом. Четкий лось, продуманный, как ни тихарись, везде достанет. И всегда вежливый при этом, скотина. Ну, значит, заяц думает, это какой-то смешной развод, ржать начинает, под это дело мобилу роняет, нагибается за ней, да как заверещит. А из-за спины ему вежливым голосом: «Добрый вечер». Вот сейчас можно смеяться.

– Если бы за убого рассказанные анекдоты расстреливали, ты бы, Сыч, вообще не жил. Ну что там, Нанаец?

Узкоглазый мужчина, болезненно худой и, несмотря на вечернюю прохладу, выше пояса из одежды таскающий лишь разгрузочный жилет, неуверенно покачал головой:

– Я не вижу никого. Вообще никого.

– И чего ты тогда такой разволновавшийся? – все тем же ироничным тоном уточнил Гвоздь.

Но Трэша спокойный тон не обманул. На самом деле разволновался здесь как раз бородач, вот только мастерски это скрывает. Что-то в словах Нанайца его задело.

Узкоглазый вновь покачал головой:

– Не знаю, Гвоздь. Кластер ни хрена не зачищен в ноль, зараженных полно. Мы здесь нашуметь успели, они на такое сбегаться должны. Но не сбегаются, я ни одного не засек. Пусто.