— Расстрел группы Платонова в загородном доме, убийство Сандаева и его молоденькой сожительницы… — подполковник пустился в перечисления негромким монотонным голосом, переворачивая перед глазами задержанного страницы дела.

В действительности у Чертышного не было ничего, кроме показаний Игоря Гадецкого, а все остальное являлось не более чем блефом. Напечатанный на листах текст не имел к Янису прямого отношения. Да и косвенного тоже… Однако подполковник блефовал сознательно. Он знал, к чему вел задержанного и каким образом собирался раскрутить его на нужную информацию.

— Я могу посмотреть? — Янис заподозрил неладное.

Он протянул руку, но та так и зависла в воздухе, не дождавшись от Чертышного никакой ответной реакции. Подполковник не спеша перевернул последний лист, а после этого и вовсе захлопнул папку. Поднял глаза на Яниса.

— Разумеется. Но чуть позже. Сначала поговорим. Как я уже сказал, не для протокола.

Янис нахмурился.

— И о чем же?

— Меня интересуют две вещи, — Чертышный откинулся на спинку стула, и тонкая рубашка натянулась у него на груди, — тесно связанные между собой. Первая — это статуэтка из Художественного музея. У меня есть все основания полагать, что это Мелихов санкционировал ее кражу. А вторая — это, естественно, сам Геннадий Мелихов. Ты ведь все еще на него работаешь?

— Я возглавляю его охрану, — в данном случае Янису нечего было скрывать. — Как крупного законопослушного бизнесмена.

— Да ладно! — Чертышный небрежно махнул рукой. Под ребрами у него по-прежнему ныло, но острых приступов пока больше не было. — Мелихов твой такой же законопослушный бизнесмен, как я — балерина. Я предлагаю тебе договориться, Сергей. Мы закрываем глаза на все вот это, — он постучал по папке указательным пальцем. — А ты сдаешь мне Мелихова. По полной программе. И про статуэтку тоже. На этот счет в моем деле материалов нет, как ты уже понял. Только гипотезы… Если ты согласишься, я отпущу тебя прямо сегодня. Сейчас.

Улыбка Яниса стала еще шире, чем прежде. Он едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться подполковнику в лицо.

— А если не соглашусь? — с вызовом спросил он. — Отпустите завтра?

— Не думаю. В случае отказа ты пойдешь у меня по этапу. И очень надолго.

— А я повторяю тебе, что ты меня на понт берешь. Что там за свидетельские показания? Я еще не видел против себя ни хрена…

Чертышный покачал головой.

— Нехорошо это, Сергей, — укорил он задержанного. — Я с тобой откровенные беседы веду, а ты в нечистоплотности меня подозреваешь. Я же тебе не сопляк какой-нибудь, чтобы просто так языком об забор чесать. И показания покажу, и все остальное, что в деле имеется. А ты над моим предложением подумай пока.

— Подумаю, — Янис окончательно был сбит с толку. Помолчав пару секунд, он неуверенно спросил: — А сейчас что же? Я идти могу?

— Можешь. До камеры.

— Как «до камеры»? — Янис вскочил.

— А что ты хотел? Чтобы мы тебя с комфортом до дома довезли? Это уж, извини, не получится. До выяснения обстоятельств, как говорится, будьте любезны. А там посмотрим, что ты надумаешь.

Чертышный нажал под столом скрытую кнопку вызова, и на пороге его кабинета моментально материализовался крепко сбитый невысокий паренек в форме.

— Уведите задержанного, — коротко бросил подполковник.

— Я тебя предупредил, начальник, — процедил сквозь зубы Янис, пока милиционер двигался в его в направлении. — Погон лишишься. Сдует твои звездочки, как осенний ветер листву с деревьев. Бля буду!

Но Чертышный уже и не смотрел в его сторону.

Кент щелчком загнал обойму в пистолет и поставил оружие на предохранитель. Пристроил его за брючным ремнем. Бросив взгляд за окно, отметил тот факт, что солнце уже село за горизонт. Сумерки окутали город. Часы на стене показывали начало двенадцатого.

— Что у нас с транспортом? — Разгуляй повернулся к Готсперу.

— Одной машины нам хватит, — ответил тот. — Я поведу.

Разгуляй согласно кивнул.

— Как только прибудем на место, — глухо заговорил он после небольшой паузы, — сразу врываемся на территорию через центральные ворота. Валить всех подряд. Я пойду первым. Кент будет замыкающим. Да, и самое главное, — взгляд Разгуляя сделался колючим и беспощадным. — Никаких пленных и никаких раненых. Бить только на поражение. Мы — не отряд миротворцев.

— За это можешь не беспокоиться, — откликнулся Шкет.

— Ну, тогда все, — Разгуляй в последний раз оглянулся на спальню, за дверьми которой осталась Принцесса. — С Богом, братва! Как говорилось у Киплинга, это будет славный бой, но, возможно, для кого-то он станет последним. За точность цитаты не ручаюсь, конечно.

— Сплюнь, — мрачно посоветовал Кент.

— Да ладно! Чего уж теперь? Поехали, пацаны!

Разгуляй первым двинулся к выходу из квартиры. За ним цепью потянулись остальные. Последним на лестничную площадку вышел Готспер и запер дверь на ключ, провернув его в замке на два оборота.

Бежевая «шестерка» ждала их у подъезда. Ни слова не говоря, Готспер сел за руль. Громила рядом с ним. Остальным досталось заднее сиденье автомобиля. Разгуляй уже потянул на себя ручку дверцы, когда во двор стремительно ворвалась компактная «Мазда» салатного цвета. Заложив вираж, иномарка остановилась рядом с «шестеркой». Водительское стекло опустилось, и взору Разгуляя открылось широкое раскрасневшееся лицо Пита с висящими на кончике носа очками.

— Салют, пацаны! Я уж думал, опоздаю.

— Что ты тут делаешь, Пит?

— Мне показалось, что лишний ствол и лишняя пара рук вам будут в тему. Или единожды оступившихся на борт уже не берут?

Кривая ухмылка исказила лицо Разгуляя.

— Я поеду с Питом, — сказал он, обращаясь к Готсперу. — А то тут у вас тесновато.

— Только не отставайте, — Пит взмахнул рукой.

Разгуляй обошел «Мазду» и занял место на переднем пассажирском сиденье. Пит тут же запустил двигатель, лихо развернулся и бросил автомобиль в прорыв между двумя девятиэтажками. «Шестерка» Готспера устремилась следом за ним.

— А как же Ольга? — Разгуляй дружески похлопал Пита по плечу, отчего очки последнего еще больше сползли вниз. — Как она тебя отпустила?

— Я у нее не спрашивал.

Мысль о том, как он расстался с невестой, заставила Пита помрачнеть. Во многом Ольга, конечно, сама была виновата, но не стоило ему так грубо разговаривать с ней напоследок. Ведь неизвестно еще, как все обернется дальше… Пит энергично встряхнул головой, прогоняя неприятные картины, рисуемые его воображением.

— Я посчитал, что тут мое присутствие важнее. И, кстати, спасибо тебе за те слова, что ты сказал перед уходом, Разгуляй. Про Ольгу и про меня.