венгерскому королю, союзнику Изяслава Мстиславича. Оно датируется 1149 г.[703]

Отметим, что сами названия «Суздаль», «Суждальская земля» показывают, откуда автор «Деяния венгров», очевидец борьбы венгерских королей за Галич, который традиционно поддерживался Владимиро-Суздальской землей, взял их. Преимущественно они употреблялись на юге. «Суждальская земля» всегда фигурирует в известиях киевских и галицких летописей. Следовательно, венгры, в том числе автор «Хроники», взяли определение, бытовавшее на юге, в Киевщине, Переяславщине, в Галицко-Волынской земле.

Можно с полным правом утверждать, что Суздаль был не просто известен венграм. Этот регион весьма часто привлекал их внимание. Дело не только в политических противоборствах и контактах или в посреднической торговле. Во второй половине 30-х гг. XIII в. в Венгрии Ростовская земля неожиданно привлекла внимание «научных кругов». Возник проект проверки происхождения венгров и нахождения прародины мадьяр, «Великой Венгрии» на Каме.[704] С этой ли целью или с другой, более практической (разведка, сбор информации о продвижении татар), установить трудно, но доминиканский монах Юлиан дважды посетил район Среднего Поволжья и Прикамья. Возвращался он через территорию Суздальской земли. Как указывает Юлиан, здесь он видел беженцев из других районов Поволжья. Они бежали в «Суждальскую землю» от татар. Юлиан сообщает, что в 1236 г. монголы подошли к самой границе княжества. Интересовался монах и политическими отношениями с татарами великого князя Юрия Всеволодовича. Последний, как сообщает Юлиан, задержал послов, направленных ханом к венгерскому королю Беле IV.

Особое место, которое занимали Венгрия и мадьяры в истории контактов с Северо-Восточной Русью, неожиданно подтверждается известием, зафиксированным далеко от «сужальских» ополий и долины Тиссы. В одной из далматинских средневековых хроник, принадлежащей перу архидьякона Фомы, жившего в середине XIII в. в Сплите, сталкиваемся с рассказом о нашествии татар на Восточную Европу. Характерно, что в этом кратком рассказе фигурирует название только одного древнерусского государства — «Суздарий». Упомянут и его правитель Георгий — Юрий Всеволодович. А. В. Назаренко, комментируя рассказ и ориентируясь на некоторые этнические и географические названия, совершенно справедливо, на наш взгляд, указывает, что сообщение основано на устных источниках, полученных не только от русских беженцев, но и от венгров монахов, посещавших Владимиро-Суздальскую землю и знавших лично ее правителя.[705]

Отношения между «Суждальской землей» и Венгрией были не только политическими и культурными, но и торговыми. Причем объектом торговли со стороны мадьяр были не знаменитые венгерские скакуны («фаре») и не венгерское вино. Задолго до ХШ в. знаменитые серебряные сосуды, так называемые «венгерские» или балканские, изготовленные в районе Венгрии и дунайского бассейна в X–XI вв., экспортировались на Волгу, Оку, Каму, т. е. в Волжскую Болгарию и Суздальскую землю.[706]

Правящий класс Северо-Восточной Руси превосходно разбирался в делах сопредельных государств. Исследователь внешней политики Древней Руси писал: «Владимиро-Суздальские князья имели представление о международном аспекте происходившей в Прибалтике борьбы. Достаточно сказать, что, продолжая соперничество за гегемонию на Руси, князь Ярослав Всеволодович в 1206 г. пытался занять галицкий стол по соглашению с Венгрией, достался же Галич его смоленскому сопернику Мстиславу Удалому, которого в Новгороде посещало посольство союзного краковского князя».[707] Добавим, что владимиро-суздальские князья внесли определенную лепту в историко-юридические анналы русской дипломатии. Как уже указывалось, Александр Невский уже в начале 50-х гг. ХШ в. особым мирным договором установил границу между Русью и Норвегией.[708] В общих чертах она сохранялась много лет. А его отец Ярослав после удачного похода под Юрьев, где он разгромил войска Ордена, обязал к уплате дерптского, датского, епископа так называемой «юрьевской дани». Вопрос о ней был одним из важнейших при Иване III и Иване Грозном в XV–XVI вв.[709]

Как видим, Владимиро-Суздальская Русь поддерживала связи и контакты со многими странами мира. Они зиждились не только на торговле, экономике, ремесленном производстве, но и на обмене культурной информацией. Безусловно, столь интенсивные внешнеполитические связи повлияли на общее международное положение Владимиро-Суздальской Руси. Необходимо отметить еще одно обстоятельство. Северо-Восточная Русь XII — ХШ вв. может служить превосходным примером, моделью общества, осуществлявшего интенсивный обмен духовными и материальными ценностями между Востоком и Западом и в то же время вносившего свое, весьма деятельное начало в развитие их цивилизаций.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В первой четверти XI в. источники фиксируют на северо-востоке Руси существование классового общества. На протяжении 50 лет летопись дважды сообщает о восстаниях, вызванных интенсивной эксплуатацией и христианизацией народных масс. С конца XI в. Ростовская земля находилась во владениях дома Мономаховичей, которые и получали с нее дань. Налоговое обложение способствовало становлению государственных институтов. Но Мономаховичи не жили на северо-востоке постоянно. Поэтому классовая борьба и внешняя опасность от соседей (Новгород, Болгария Волжская, Рязань) заставляли местных бояр организовывать собственные государственные институты.

С начала деятельности Юрия Долгорукого (30—40-е гг. XII в.) на северо-востоке активизируется процесс создания государственных учреждений и коммунальных органов. Экономическое и политическое усиление региона привело его не только к фактической самостоятельности, выразившейся в перманентной борьбе за великое княжение, но и к новому политическому положению. Ростовская земля фактически стала самостоятельной. В то же время в стране росла феодальная оппозиция Юрию Долгорукому. Бесконечные войны ухудшали экономическое положение землевладельцев. Кроме того, боярство весьма окрепло политически. По логике развития любого общества периода феодальной раздробленности боярам был необходим «свой» князь, исполнявший их политические требования, с одной стороны, и служивший военной и полицейской силой для сдерживания внешних и внутренних (классовых) выступлений — с другой. Андрей Боголюбский казался идеалом подобного князя. Растущее «самосознание» и мощь феодальной корпорации проявились в выборах Андрея, в намеренном нарушении ряда — договора с его отцом. Это все ознаменовало новую ступень развития государственных учреждений на северо-востоке и выборность верховного главы — князя.

Андрей активно противодействовал Новгороду, Болгарии Волжской, по традиции боролся с югом — Рязанью и Киевом. Его политика привела к невиданным успехам. Он захватил Киев, посадил там своего вассала. Андрей получил титул великого князя, верховного сюзерена Руси. Город Владимир Залесский стал его резиденцией. Была сделана попытка создать из него не только государственный, но и идеологический центр. Здесь возникла самостоятельная епископия, которую Андрей пытался превратить в митрополию. Активная деятельность, огромный авторитет и личные качества государственного руководителя привели князя к политике «самовластия», к попытке пресечения центробежных сил, олицетворяемых местным ростово-суздальским боярством.

В период феодальной раздробленности конфликт боярства с княжеской властью должен был кончиться поражением последней. Гибель Андрея и последующая междоусобица были предрешены. Но государственность на северо-востоке сохранилась. Характерно, что ни одна из групп феодального общества не выступала против нее. Следовательно, сама идея государственности уже имела здесь очень глубокие корни. Последующая междоусобица и