— Как ты можешь такое говорить? Конечно, волнует.

— Но почему? Ты же знаешь, какой конец меня ждет.

— Если честно, я стараюсь об этом не думать.

У подножия холма находилась стоянка такси. Тарик поцеловал Кемаля в щеку, обнял за плечи и сказал:

— Только не надо слез, брат мой. Я слишком долго сражался. Я устал. Но уходя, я предпочитаю сильно хлопнуть дверью.

Кемаль высвободился из его объятий и открыл дверцу таксомотора.

— Ему следовало убить ту девицу, — сказал Тарик.

Кемаль повернулся и посмотрел на него.

— Что ты сказал?

— Аллону нужно было пристрелить немку, которая была с моим братом. Тогда бы его никто никогда не нашел.

— Полагаю, ты прав.

— Он допустил глупейшую ошибку, — заключил Тарик. — Я бы такой никогда не сделал.

С этими словами он повернулся и пошел вверх по склону в сторону своего дома в Альфама.

Сент-Джеймс. Лондон

Когда в предбаннике прозвенел звонок, Жаклин повернулась и глянула на дисплей видеокамеры слежения. У дверей стоял посыльный. Жаклин посмотрела на часы: было шесть часов пятнадцать минут. Она нажала на кнопку дистанционного отпирания замка и впустила посыльного в здание. Поднялась с места и прошла к двери, чтобы расписаться в получении почтового отправления, представлявшего собой большой коричневый манильский конверт. Вернувшись на рабочее место, она вскрыла его длинным ногтем указательного пальца. Там лежало послание, имевшее вид официального делового письма, написанного на одном стандартного размера листе дорогой бумаги светло-серого цвета. В верхней части были проставлены имя и род занятий отправителя:

«Рэндольф Стюарт, частный дилер по продаже предметов искусства».

Жаклин прочитала:

«Только что вернулся из Парижа... Поездка оказалась очень удачной... Проблем с таможней не имел... Продолжайте продажи, как было запланировано ранее...»

Приняв информацию к сведению, Жаклин включила машинку для уничтожения бумаг и скормила ей полученное письмо.

Она надела пальто и прошла в офис Ишервуда. Тот сидел за столом, склонившись над своим гроссбухом и, покусывая кончик карандаша, сосредоточенно просматривал записи. Когда Жаклин вошла в комнату, он поднял на нее глаза, слабо улыбнулся и сказал:

— Уже уходите, моя прелесть? Так рано?

— Боюсь, это необходимо.

— Буду считать часы в ожидании новой встречи с вами.

— Аналогично.

Выходя из хозяйского офиса, она неожиданно поймала себя на мысли, что, когда все закончится, ей будет здорово недоставать Ишервуда. Он был человек приличный, и она никак не могла взять в толк, как его жизненные пути могли пересечься с кривыми дорожками таких людей, как Ари Шамрон и Габриель Аллон. Спустившись вниз, она под проливным дождем пересекла Мейсонс-Ярд, вышла на Дьюк-стрит и зашагала в сторону Пиккадилли, размышляя о полученном ею послании. Содержание письма привело ее в уныние. Ей не составило труда представить себе окончание вечера. Она встретится с Юсефом у него на квартире. Потом они пойдут обедать, после этого вернутся и будут заниматься любовью. Потом состоится двухчасовая лекция по истории Среднего Востока, где особое внимание будет уделяться описанию бед и несчастий, обрушившихся на беззащитных палестинцев. Затем лектор станет перечислять преступления евреев и завершит свое выступление суровой критикой договора, разделившего палестинские земли на два государства. Жаклин становилось все труднее и труднее делать вид, что такого рода экскурсы в недавнее прошлое Среднего Востока вызывают у нее повышенный интерес.

Габриель обещал ей, что это задание не отнимет у нее много времени. Она должна была соблазнить Юсефа, попасть к нему на квартиру, снять оттиски с ключей, запомнить, как выглядел его телефон, и убраться оттуда навсегда. На долговременный роман она, что называется, не подписывалась. Поэтому необходимость снова и снова вступать в интимные отношения с Юсефом вызывала у нее резкое отторжение, если не сказать отвращение. Но это еще не все. Она согласилась поехать в Лондон, поскольку надеялась, что совместная работа сблизит их с Габриелем и будет способствовать развитию взаимного романтического чувства. На деле же все вышло по-другому: они все больше друг от друга отдалялись. Она редко с ним виделась — он предпочитал пересылать ей инструкции по почте, — когда же они все-таки оказывались наедине, он держался холодно и отстраненно. Она здорово сглупила, рассчитывая на то, что их отношения снова станут такими же, как в Тунисе.

Жаклин вошла на станцию метро «Пиккадилли-серкус» и спустилась к платформам. Глядя на ожидавшую поезда толпу, она вспоминала свою виллу и поездки на велосипеде по освещенным солнцем холмам Вальбона. На мгновение ей представилось, что рядом с ней едет Габриель, вращая педали работающими как шатуны ногами. В следующее мгновение она рассердилась на себя за то, что снова дала волю своим глупым фантазиям. Когда толпа внесла Жаклин в вагон и притиснула к хромированным поручням сиденья, она решила, что с нее довольно. Сегодня, так уж и быть, она проведет вечер с Юсефом. Но завтра она обязательно встретится с Габриелем и поставит его в известность о том, что хочет выйти из дела.

* * *

Габриель расхаживал по квартире, превращенной в пост наблюдения и прослушивания, подбрасывая ногой лимонно-желтый теннисный мячик. Время приближалась к полуночи. Жаклин и Юсеф только что закончили заниматься любовью, и он слышал их обоюдные заверения в достижении сексуального наслаждения. Потом он услышал, как Юсеф отправился в туалет, а Жаклин прошла на кухню, чтобы раздобыть какую-нибудь выпивку. Потом она спросила, не знает ли Юсеф, куда подевались ее сигареты.

Габриель прилег на диван и, подкидывая к потолку теннисный мячик, стал ждать, когда Юсеф начнет проводить один из своих регулярных вечерних семинаров. Интересно, задался он вопросом, какую тему Юсеф затронет сегодня. Что там было у него вчера? Ах да! Разоблачение мифа о том, что евреи заставили цвести пустыню. Нет, это было не вчера, а позавчера. Вчера Юсеф повествовал о предательской политике, которую проводят страны арабского мира по отношению к палестинцам. Габриель выключил свет и продолжал подкидывать и ловить мячик.

В динамике послышался дверной хлопок, потом мрачный голос Юсефа.

— Нам необходимо серьезно поговорить. Кое в чем я тебе солгал, но теперь хочу сказать правду.

Габриель поймал мячик и с силой сдавил его. Он вспомнил вечер, когда Лия теми же примерно словами сообщила ему, что в отместку за его измену в Тунисе тоже вступила в связь на стороне.

Жаклин, беспечно хмыкнув, произнесла:

— Звучит довольно зловеще.

Габриель одним неуловимым движением кисти швырнул мячик в темноту.

— Это имеет отношение к шраму у меня на спине.