– Ужасная шутка, Мари, – проворчала я. – Может есть какая-то волшебная таблетка, чтобы органы встали на свои места?

– Мои до сих пор не встали, – печально прошептала докторша, вновь закрыв «Лекарский Вестник» и направив взгляд в окно. – После смерти Генри я больше такого не испытывала. Мурашки под коленками! Я и забыла, пока ты не сказала. Да, так все и было. Он взял мою руку на втором свидании – на первом не решился, – а я как задрожу осиновым листом.

– А потом?

– Поцеловал в щеку. Тело обмякло, и я тряпичной куклой завалилась в кусты. А Генри рассмеялся, какая я неуклюжая.

– Вы были счастливы, да? – глядя в умиротворенное морщинистое лицо, догадалась я.

– Лучшие годы… Затем все как в тумане.

– Он ведь очень давно умер, – непонимающе пробормотала я. Мари уже лет тридцать, как вдова.

– Судьба хотела забрать его совсем молодым, но я не позволила. Ухаживала за Генри несколько лет. Ездили по миру, изучали волшебную медицину Китая и Индии. Он ворчал, чтобы я его отпустила и пожила своей жизнью, насладилась юностью… – В серых глазах встали перламутровые жемчужины слез, но скатываться не спешили. – Это и была жизнь, самая настоящая, счастливая. С ним вдвоем. Ну и что, что в комплекте шли травы, снадобья и прочая лечебная шелуха? А то, что было после…

– Ты поэтому пошла лекарем в Академию?

– Ухаживать за кем-то стало такой естественной потребностью… Пожалуй, единственный оставшийся в жизни смысл, – вздохнула госпожа Пламберри, а затем, поерзав на кушетке, вдруг добросердечно хохотнула: – А что за парень? Расскажешь?

Плотно склеив губы, я помотала головой и спряталась под одеяло. Надеюсь, Мари не придет на ум подмешать мне в чай какое-нибудь «зелье предельной откровенности»?

«Профессор А. Карпов уведомляет вас о том, что дополнительное занятие в среду вечером не состоится по причине отсутствия преподавателя в Академии»

В десятый раз я дырявила глазами картонку с коротким сообщением, пытаясь обнаружить в ней скрытый смысл. Больше других смущало слово «причина». Интуиция подсказывала, что отсутствие преподавателя – скорее выдуманный повод для отмены занятия. Доблестный, храбрый, могущественный профессор А. Карпов решил сбежать из Академии, сверкая пятками, от моего вечернего общества. По причине, понятной нам обоим.

Жалко, теле-маго-граммы были односторонним видом связи. А то мне в голову пришло несколько остроумных ответов, высказать которые вслух я бы в жизни не решилась.

«Мисс Анна Дэлориан интересуется, не запланирован ли у профессора А. Карпова вылет в космос на время пятничного занятия. Ей не хотелось бы зря готовиться к самостоятельной работе по «Волшебным травам».

Поток лихорадочного остроумия прервался грохотом двери: почему-то в больничное отделение все вваливались с неприличным шумом. В проем просунулось зеленое лицо, обрамленное рыжими вихрами. С извиняющимся видом Пит Кавендиш согнулся пополам и со смачным бульканьем оросил белоснежный пол рвотой синего цвета.

Спрятав записку в карман, я поспешила на помощь к отравившемуся бедолаге. Следующий час мои функции исчерпывались тем, чтобы менять заполненные лазурной жижей ведра на чистые и пустые. А также изредка подсовывать Кавендишу восстанавливающий чай, после которого… ну да, снова приходилось менять ведра.

– Господи, Пит, почему она синяя? – в очередной раз недоумевала я, вытирая ему щеки влажным полотенцем.

– Прости, Ани, – еле слышно бормотал парень. Рыжие пряди облепили взмокший лоб, лицо выглядело бледным, словно писчая бумага. – Хотел прогулять «Снадобья», сегодняшний тест для пятикурсников… Съел несколько ягод Паслена Пугливого… Читал про их рвотный эффект. Думал, будет чуть-чуть.

– Ну, тебе хотя бы удалось их сорвать, – с уважением сказала я и влила ему в рот немного чая, который синим фонтаном тут же отправился обратно, окрасив мой серый халат лазурными брызгами.

– Боже… Анна… Умоляю, прости, – жалобно пробулькал Пит.

Дверь снова с хлопком отворилась, и в кабинет стремительно влетел Демон. Судя по мрачной телесной оболочке, он еще присутствовал в Академии и в космос пока не собирался.

– Где этот идиот? – гневно рявкнул Карпов и прошел мимо, будто не замечая моей скромной персоны. – Господин Кавендиш… В следующий раз, решив прогулять занятие, обращайтесь напрямую ко мне. Я накормлю вас такими ягодами, от которых вы неделю из уборной не выйдете. Есть еще такие, от которых кожа лоскутами слезет… И от которых ваши огненные волосы выпадут клочьями…

Испуганно икнув, Пит резво склонился над ведром. Я же, наоборот, выпрямилась и уставилась на профессора.

– Судя по роскошному оттенку, он наелся пасленов? – угадал Карпов, и я кивнула. – Ладно, парень в вашем распоряжении. Надеялся притащить его на занятие… но с таким фонтаном себе дороже. Развлекайтесь.

– И вы, сэр. Надеюсь, вечером вас не съест тролль в ходе крайне важного, срочного мероприятия.

Если Карпов и ответил что-то, то я не услышала: кабинет снова заполнился звуком рвоты, бьющейся о металлическое дно.

Поскольку мой вечер был абсолютно свободен, я решила составить компанию Питеру. До сияющей пустоты прочистив кишечник, он задремал на кушетке сном младенца и через два часа очнулся относительно бодрым. Приведя себя в порядок в больничной душевой, и, надеюсь, многократно почистив зубы, он вернулся ко мне посвежевшим и похорошевшим.

– Еще миллион раз прости, мне так неловко, – бормотал Пит, глядя в пол. – Как тебя отблагодарить, Ани? Ты мне жизнь спасла!

– От синей рвоты еще никто не помирал… Наверное, – расхохоталась я. – Ты точно хорошо почистил зубы?

– В три подхода… А что?

– Хочу тебя кое о чем попросить. Но так, чтобы об этом никто не узнал, ладно? Вроде эксперимента.

– Все, что угодно.

Кавендиш поднял доверчивые серые глаза, и меня задушила неловкость. То, о чем я собиралась просить… Идея была нетривиальной.

– Можешь меня поцеловать? По-нормальному, по-взрослому.

– Я ослышался? Галлюцинации от паслена? – захлопал ресницами парень.

– Нет, я правда попросила себя поцеловать. Это глупо, знаю, – виновато пожав плечами, я спрятала покрасневшие щеки в ладонях. – Просто мне надо кое-что проверить.

Почесав рыжий затылок, Пит встал с кушетки, вытащил мое лицо из похолодевших пальцев и мягко прикоснулся губами к щеке. Очень робко он приклеился ко рту, а затем уже увереннее скользнул языком за зубами. Ноги подкашиваться не собирались, но это было приятно и очень нежно. Разве что как-то… по-братски.

– Как тебе? – смущенно поинтересовался Пит, оторвавшись от моих губ.

– Здорово. Приятно. Ты ведь не расскажешь никому?

Замотав головой, парень пробормотал что-то вроде «Само собой», и по сияющему взору я поняла, что завтра об этом будет знать вся Академия.