… В том же году получил записи Афанасия, купца тверского, был он в Индии четыре года1. А пишет, что отправился в путь с Василием Папиным. Я же расспрашивал, когда Василий Папип послан был с кречетами послом от великого князя, и сказали мне – за год до казанского похода вернулся он из Орды, а погиб под Казанью, стрелой простреленный, когда князь Юрий на Казань ходил2. В записях же не нашел, в каком году Афанасий пошел или в каком году вернулся из Индии и умер, а говорят, что умер, до Смоленска не дойдя3. А записи он своей рукой писал, и те тетради с его записями привезли купцы в Москву Василию Мамыреву, дьяку великого князя4.* * *

За молитву святых отцов наших, господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня, раба своего грешного Афанасия Никитина сына5.

Записал я здесь про свое грешное хождение за три моря: первое море – Дербентское, дарья Хвалисская6, второе море – Индийское, дарья Гундустанская7, третье море – Черное, дарья Стамбульская8.

Пошел я от Спаса святого златоверхого9 с его милостью, от государя своего великого князя тверского Михаила Борисовича10, от владыки тверского Геннадия11 и от Бориса Захарьича12.

Поплыл я вниз Волгою. И пришел в монастырь Калязинский к святой Троице живоначальной и святым мученикам Борису и Глебу. И у игумена Макария и святой братии13 получил благословение. Из Калязина плыл до Углича14, и из Углича отпустили меня без препятствий. И, отплыв из Углича, приехал в Кострому и пришел к князю Александру с другой грамотой великого князя15. И отпустили меня без задержания. И в Плес16 приехал благополучно.

И приехал я в Нижний Новгород к Михаилу Киселеву, наместнику, и к пошленнику Ивану Сараеву17, и отпустили они меня без задержания. А Василий Папин, однако, город уже проехал, и я в Нижнем Новгороде две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха татарского18. А ехал он с кречетами от великого князя Ивана, и кречетов у него было девяносто.

Поплыл я с ними на Низ по Волге. Казань прошли без препятствий, не видали никого, и Орду, и Услан, и Сарай, и Берекезан проплыли благополучно19. И вошли в Бузан-реку20. И тут встретили нас три татарина неверных да ложную весть нам передали: «Касим султан21 подстерегает купцов на Бузане, а с ним три тысячи татар». Посол ширваншаха Хасан-бек дал им по кафтану-однорядке и по штуке полотна, чтобы провели нас мимо Астрахани22. А они, неверные татары, по однорядке-то взяли, да в Астрахань царю весть подали. А я с товарищами свое судно покинул, перешел на посольское судно.

Плывем мы мимо Астрахани, а луна светит, и царь нас увидел, и татары нам кричали: «Качьма – не бегите!»23. А мы этого ничего не слыхали и бежим себе под парусом. За грехи наши послал царь за нами всех своих людей. Настигли опи нас на Богуне24 и начали в нас стрелять. У нас застрелили человека, и мы у них двух татар застрелили. А меньшее наше судно у еза25 застряло, и они его тут же взяли да разграбили, а моя вся поклажа26 была на том судне.

Дошли мы до моря на большом судне, да стало оно на мели в устье Волги, и тут они нас настигли и велели судно тянуть вверх по реке до еза. И судно наше большое тут пограбили и четыре человека русских в плен взяли, а нас отпустили голыми головами за море. А назад, вверх по реке, не пропустили, чтобы вести не подали.

И пошли мы, заплакав, на двух судах в Дербент27: в одном судне посол Хасан-бек, да тезики28, да нас, русских, десять человек; а в другом судне – шесть москвичей да шесть тверичей, да коровы, да корм наш. И поднялась на море буря29, и судно меньшее разбило о берег. А тут стоит городок Тарки30. И вышли люди на берег, да пришли кайтаки31 и всех взяли в плен.

И пришли мы в Дербент, и Василий благополучно туда пришел, а мы ограблены. И я бил челом Василию Папину и послу ширваншаха Хасанбеку, с которым мы пришли – чтоб похлопотал о людях, которых кайтаки под Тарками захватили. И Хасан-бей ездил на гору к Булат-беку32 просить. И Булат-бек послал скорохода к ширваншаху33 передать: «Господине! Судно русское разбилось под Тарками, и кайтаки, придя, людей в плен взяли, а товар их разграбили».

И ширваншах посла тотчас послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку34: «Судно мое разбилось под Тарками, и твои люди, придя, людей с него захватили, и товар их разграбили; и ты, меня ради, людей ко мне пришли и товар их собери, потому что те люди посланы ко мне. А что тебе от меня нужно будет, и ты ко мне присылай, и я тебе, брату своему, ни в чем перечить не стану. А те люди ко мне шли, и ты, меня ради, отпусти их ко мне без препятствий». И Халил-бек всех людей отпустил в Дербент тотчас без препятствий, а из Дербента отослали их к ширваншаху в ставку его – койтул35.

Поехали мы к ширваншаху в ставку его и били ему челом, чтоб нас пожаловал, чем дойти до Руси. Да не дал он нам ничего: дескать, много нас. И разошлись мы, заплакав, кто куда: у кого что осталось на Руси, тот пошел на Русь; а кто был должен, тот пошел куда глаза глядят36. А иные остались в Шемахе37, иные же пошли в Баку работать38.

А я пошел в Дербент, а из Дербента в Баку, где огонь горит неугасимый39; а из Баку пошел за море – в Чапакур40.

И прожил я в Чапакуре шесть месяцев, да в Сари жил месяц, в Мазандаранской земле41. А оттуда пошел к Амолю42 и жил тут месяц. А оттуда пошел к Демавенду43, а из Демавенда – к Рею44. Тут убили Хусейна, из детей Али, внуков Мухаммеда, и пало на убийц проклятие Мухаммеда – семьдесят городов разрушилось45.

Из Рея пошел я к Кашану46 и жил тут месяц, а из Катана – к Наину47, а из Наина к Йезду48 и тут жил месяц. А из Йезда пошел к Сирджану49, а из Сирджана – к Тарому50, домашний скот здесь кормят финиками, по четыре алтына продают батман фиников51. А из Тарома пошел к Лару52, а из Лара – к Бендеру, то пристань Ормузская53, и тут море Индийское, по-персидски дарья Гундустанская. До Ормуза града54 отсюда четыре мили идти морем.

А Ормуз – на острове, и море наступает на него всякий день по два раза55. Тут провел я первую