Франсуа торжествовал. Его обман удался! Не зря он рискнул и затеял столь смелую авантюру. Теперь он – брат королевы! «Что ж, начало положено, – радостно думал он, – но главное еще впереди».

По распоряжению Екатерины он был переведен в ее штат и теперь фактически выполнял обязанности ее личного секретаря. Через несколько дней после своего назначения Франсуа вслед за всем двором переехал в Фонтенбло. Здесь в середине ноября королева благополучно разрешилась девочкой, которую назвали Клод. Малышка была третьим ребенком Екатерины и Генриха, кроме нее у них была еще одна дочь, Елизавета, и старший сын – трехлетний наследник престола Франциск.

Едва оправившись после родов, королева призвала к себе нового секретаря. Ежедневно по много часов она диктовала ему письма.

Во Франции разгоралось нешуточное противостояние между католиками и гугенотами, и король Генрих, как ранее его отец, прилагал немалые усилия для подавления реформаторства в стране, всячески преследуя протестантов. Но те не сдавались, более того, многие знатные особы перешли на сторону гугенотов, и такое противостояние грозило королевству едва ли не расколом.

Екатерина как могла помогала супругу в деле сохранения католической веры. Еженедельно Франсуа писал под ее диктовку десятки писем, которые затем разлетались в разные уголки Европы. Королева просила, убеждала, уговаривала, обещала и даже грозила – все для того, чтобы привлечь на сторону Святого престола и своего супруга как можно больше сторонников в борьбе с реформаторством.

* * *

Весть о внезапно появившемся родиче королевы быстро облетела весь двор, он стал популярен, и вскоре «за заслуги перед Францией и по случаю рождения дочери нашей Клод» король пожаловал ему титул шевалье. Несколько раз случалось, что на торжественных приемах король заговаривал с ним, причем весьма милостиво, а для королевы Франсуа со временем стал поверенным в ее душевных делах.

А вот Диана де Пуатье его практически игнорировала. После истории с веером она подумывала, как наказать нахала – ведь нельзя же, в самом деле, позволить, чтобы хоть один человек при дворе не оказывал ей должного почтения! – как вдруг прошел слух, что Романьяк приходится кузеном королеве. И Диана сочла за благо оставить Франсуа в покое, но с той поры неизменно демонстрировала ему свое пренебрежение.

Для шевалье де Романьяка большой неожиданностью стали постоянные переезды королевского двора. Его величество жил то в Лувре, то в замке Турнель, расположенном на Королевской площади Парижа, то в Мадридском замке в Булонском лесу, то в замке Сен-Жермен-ан-Лэ в двадцати лье от столицы, то в Фонтенбло, то в Блуа. А вместе с королем из замка в замок постоянно перемещался его многотысячный двор. Около пятнадцати тысяч лошадей тащили кареты с людьми и повозки с мебелью, коврами, посудой, бельем, холщовыми палатками и прочей утварью. Передвигались медленно, останавливаясь на ночлег в аббатствах и на постоялых дворах. Для тех, кому не хватало места внутри зданий, ставили палатки прямо на улице. Хотя Франсуа и был большим охотником до путешествий, такая кочевая жизнь его весьма утомляла.

Куда бы они ни приезжали, королева неизменно приказывала разместить его поблизости, чтобы «любезный брат» мог всегда быть при ней, исполняя обязанности секретаря, а более – советника во многих ее делах.

День ото дня наблюдая, какие унижения выпадают на ее долю и как стойко она их переносит, он преисполнялся к ней все большим сочувствием и уважением. Екатерина чувствовала это и отвечала Франсуа полным доверием. Она с горечью рассказывала, как влияние Дианы распространяется все сильнее и сильнее, как она получила в дар от Генриха все драгоценности и владения поверженной герцогини д’Этамп, возлюбленной короля Франциска, да еще выпросила в придачу лучший замок Франции – Шенонсо. Вскоре влюбленный король подарил Диане герцогство Валентинуа, тем самым в очередной раз унизив Екатерину.

Франсуа постепенно обживался при дворе. Он познакомился со всеми влиятельными людьми и научился отличать тех, кто имел реальную силу, от так называемых «герцогов на день». Он узнал, что в королевстве заправляет не сам Генрих, а группа из нескольких вельмож, которым король особенно доверял: коннетабль Анн де Монморанси, братья Франсуа и Шарль де Гизы, маршал де Сент-Андре и, конечно, Диана де Пуатье, Великая сенешальша.

Барон де Монморанси, сподвижник и близкий друг короля Франциска, теперь стал одним из ближайших советников Генриха. Ему уже минуло пятьдесят пять, он был опытным царедворцем, однако при этом умудрялся оставаться порядочным человеком.

Шарлю де Гизу, только что получившему кардинальский сан, было всего двадцать три, но он, как и его старший брат Франсуа, имел огромное влияние на короля. Семейство Гизов, одно из самых могущественных в стране, яростно отстаивало приверженность Франции католицизму.

Ну а Жак Д’Альбон, сеньор де Сент-Андре, был миньоном[16] монарха и другом его детства. Едва Франциск испустил дух, как Генрих возвел де Сент-Андре в чин маршала и назначил его губернатором Лиона.

Но главную роль в Королевском совете играла всемогущая любовница Генриха, Диана де Пуатье.

* * *

Двор видел, что шевалье де Романьяк пользуется доверием королевы, и вскоре к нему стали обращаться с различными просьбами. Одним из первых просителей был виконт де Буланжери. На одном из приемов он подошел к Франсуа, взял его под руку и задушевно сообщил:

– Мой дорогой шевалье, как я рад, что у королевы появился столь преданный друг, как вы!

– Благодарю, виконт.

– Я считаю очень важным, чтобы ее величество окружали надежные люди. Не правда ли, она этого заслуживает?

– О да!

– Моя дочь, дорогой де Романьяк, давно мечтает служить королеве, – промурлыкал де Буланжери. – Если бы вы замолвили за нее словечко… Моя Анна так хочет стать фрейлиной!

Франсуа, поразмыслив, кивнул:

– Я попробую.

В штат королевы входили восемьдесят фрейлин. В большинстве своем француженки, они все как на подбор были молоды, красивы и принадлежали к лучшим семействам королевства. Все они были прекрасны, но одна, белокурая красавица по имени Луиза де ля Беродьер дю Руэ, особенно привлекала Франсуа. Очаровательная нимфа, которой едва исполнилось восемнадцать, была умна, образованна и манеры имела самые изысканные. Шевалье был пленен ею, но, считая пока свое положение недостаточно устойчивым, предпочитал помалкивать о чувствах.

Устроить просьбу виконта оказалось несложно. Через две недели Анна де Буланжери была назначена фрейлиной ее величества.

* * *

– Что у нас еще осталось? – устало спросила Екатерина, продиктовав дюжину писем. – Ах да, послание от герцога Феррарского. Придется еще поработать, дорогой брат, ответ не терпит отлагательства. Быть может, нам удастся убедить герцога не выдавать Анну за этого интригана.