Дело в том, что в основном вектор протестных настроений в местном обществе традиционно носит антитурецкий характер, да и сама страна в значительной степени населена армянами, иудеями, курдами, турками, суннитами, шиитами, алавитами, а также арабами-христианами — как католиками, маронитами, так и православными. При этом арабы-сунниты не любят суннитов-турок даже больше, чем своих соседей-арабов, принадлежащих к иным конфессиям. Да и как же иначе, ведь эта древняя земля, помнящая еще хеттов, древних египтян, вавилонян, ассирийцев, являлась одновременно и колыбелью христианской цивилизации; по этим (ну почти по этим) пыльным дорогам ходили апостолы и слали свои послания, в этих краях византийцы в затяжной войне на истощение рубились сперва с персидской державой Сасанидов, а потом потерпели здесь сокрушительное поражение от арабов-мусульман.

В Халебе, который мы, европейцы, со времен крестовых походов называем Алеппо, все эти особенности Сирии представлены во всей своей красе. Этот город является самым настоящим многонациональным, многоконфессиональным Вавилоном, в котором католические храмы соседствуют с шиитскими мечетями, а православные церкви с иудейскими синагогами. Еще в начале XIX века население Алеппо составляло около двухсот тысяч человек (по данным историка из Алеппо шейха Камеля аль-Газзи, около четырехсот тысяч), но землетрясение 1822 года, а также эпидемии холеры в 1823 году и чумы в 1827 году сократили население города до ста тысяч человек, и на таком уровне оно продержалось до Первой мировой войны, когда в город массово хлынули христианские беженцы из районов, где турки геноцидили армян в 1915–1918 годах и православных греков в 1920–1922 годах.

Все это я вполголоса рассказывал милой Жаклин, когда мы гуляли по узким улочкам христианского квартала Ждейде, примыкающего к Старому городу с северо-западной стороны. Стены домов, возносящиеся к синему небу, и навесы из легкой яркой траки создавали загадочный полумрак. Воздух был полон ароматов свежезаваренного кофе и восточных благовоний — специфических ароматов, которые являются неотъемлемой частью восточного города. При этом в многочисленных лавочках, расположенных на каждом шагу, можно было недорого купить те сувениры, которые так милы европейский душе, а многочисленные менялы были готовы тут же разменять вам русские рубли, французские франки, британские фунты или американские доллары, дав взамен местные турецкие дирхемы, риалы и пиастры.

Правда, христианские торговцы тут весьма ушлые — куда там знаменитым иудеям. Прослышав о том, что русские солдаты, пришедшие сюда вместе со знаменитым Ак-пашой, останутся здесь надолго, начали в своих лавочках торговать напрямую за русские рубли. Но только Жаклин показала себя не особо склонной к шопингу. Единственными вещами, приобретенными ею, (кроме тех восточных притираний, делающих женщину загадочной и неодолимо прекрасной), были только маленький изящный кинжал дамасской стали с ножнами, инкрустированными серебром и бирюзой, а также гармонирующие с этим кинжалом массивные серебряные серьги. Сделав эти покупки, Жаклин попросила меня проводить ее к ближайшему католическому храму, которым оказался кафедральный собор Девы Марии армянской католической церкви, где она надолго застыла у иконы, изображающей Страшный суд.

Надо сказать, что по христианским кварталам Алеппо мы с Жаклин спокойно могли разгуливать вдвоем и без охраны, потому что тамошнее население восприняло вошедший в Алеппо корпус генерала Скобелева и нас вместе с ним, как долгожданных освободителей от затянувшейся более чем на полторы тысячи лет мусульманской оккупации. В шиитских, суннитских и алавитских, а также иудейских кварталах отношение к нашим войскам было более настороженным, но Скобелев как раз и отличается тем, что быстро находил язык с местным мусульманским населением. Именно благодаря этим его особенностям настороженность вскоре сменилась взаимопониманием и симпатией, ведь для того, чтобы этого добиться, было достаточно просто не грабить этих людей и не убивать их.

Кроме прогулок по христианским кварталам мы с Жаклин предприняли несколько поездок верхами в сопровождении охраны из кубанских казаков, заодно повысив и их культурный уровень. Дело в том, что в окрестностях Алеппо до сих пор сохранились развалины до семисот селений, заброшенных людьми еще с тех времен, когда византийское владычество сменилось тут арабским. Когда-то эта земля являла собой густонаселенные восточные провинции Византии, и эти развалины были тому молчаливыми свидетелями; и вот теперь император Александр III решил вернуть этим краям блеск былого величия цитадели православия.

В ожидании подхода Кавказской армии великого князя Михаила Николаевича, мы съездили к замку Калота, базилике Хараб-Шамс, церкви Фафертин и заброшенному христианскому поселению Симхар, благо все они находились достаточно недалеко от Алеппо в северо-западном направлении.

Историческая справка:Замок Калота, расположенный в 20 км к северо-западу от Алеппо, был построен как римский храм во II веке нашей эры. После перехода в христианство, в V веке, храм был превращен в базилику. В результате войн между хамданидами и византийцами церковь была превращена в замок в X веке. Хорошо сохранились две церкви рядом с замком — восточная церковь, построенная в 492 году, и западная церковь (VI века).

— Базилика Хараб-Шамс, одно из старейших наиболее хорошо сохранившихся христианских сооружений в Леванте. Византийская церковь, которая находится в 21 км к северо-западу от Алеппо, восходит к IV веку.

— Церковь Фафертин, полуразрушенная римская базилика, датируется 372 годом нашей эры, расположена в 22 км к северо-западу от Алеппо. По словам алеппского историка Абдалла Хаджар, эта базилика считается одним из старейших церковных сооружений в мире.

— Историческое поселение Синхар, или Симхар, расположено в 24 км к северо-западу от Алеппо. Находясь в изолированной долине, деревня была заселена между II и VII веками. Церковь Синхар является одной из самых старых церквей Сирии и восходит к IV веку, а неподалеку располагается часовня VI века.

Квартировали мы вместе со штабом корпуса и тыловыми службами в цитадели Алеппо, являющейся центром Старого города и возвышающейся над ним на пятьдесят метров, поскольку эта цитадель, подобно древнегреческим акрополям, была построена на вершине холма, которому человеческие руки придали форму усеченного конуса. Взбираться на этот холм было очень нелегко и для людей, и для лошадей, но зато с его верхней площадки открывался замечательный вид с высоты на сам город и окружающую его долину степной реки Куэйке, со всех сторон окруженной высокими белыми известковыми обрывами.

Из этого ослепительно-белого камня Алеппо был сложен и им же были вымощены его мостовые. Там же постоянно дежурили наблюдатели, высматривающие приближающихся к городу гонцов или же целые отряды. И вот сегодня вечером прискакал казачий урядник с тремя донцами, доставивший пакет генералу Скобелеву от главнокомандующего Кавказской армией, в котором сообщалось, что ее авангард достиг города Газиантеп, в ста километрах к северу от Алеппо, и через два дневных перехода должен соединиться с Персидским корпусом… Таким образом, наше почти трехнедельное сидение в Алеппо заканчивается, и вскоре мы пойдем в новый поход, устанавливая власть Белого царя до самого Суэцкого канала.