Из той поездки по окрестностям, во время которой я, в меру своих сил, излагал Жаклин историю былого величия этих мест, она вернулась задумчивая и немного печальная. Мы еще немного поговорили. И вот, когда стемнело, Жаклин извинилась за то, что так рано меня покидает, зажгла свечу и ушла в свою комнату. Я тоже прилег (ибо, если в их жизни нет электричества, люди обычно делают это сразу после захода солнца). Однако, перед тем как погрузиться в сон, я позволил себе отдаться во власть раздумий. Мысли текли медленно и вальяжно, неизбежно возвращаясь к малютке Жаклин. Она волновала меня, пробуждая в душе трепетную нежность и желание оберегать это милое дитя. В ней начисто отсутствовало женское кокетство, но было столько искренности и благодарности… Теперь, когда ей не надо было больше притворяться мальчиком, она просто расцвела, сияя неосознанным женским очарованием.

Я с удовольствием наблюдал, как она меняется, как быстро учится. Эта девочка, казалось, наслаждается жизнью; я чувствовал, как остро она впитывает все происходящее. От природы ей был дан острый ум и наблюдательность, способность нестандартно мыслить. И я отчетливо видел, что в ней содержится огромный потенциал, зреет сильная и органичная личность. Кроме того, эта полуженщина-полуребенок так глубоко запала мне в сердце, что я сам себе боялся в этом признаться. Ведь я не знал, как она может отнестись к матримониальным поползновениям такого старого зубра, как я… Все же она была для меня загадкой — удивительной и полной неуловимого притяжения…

Так я лежал, подложив руки под голову, постепенно уплывая в безмятежную страну сладких грез…

Вдруг тихонько скрипнула дверь, и чьи-то вкрадчивые шаги робко направились к моей постели. Моих ноздрей коснулось облако аромата и, узнав этот запах, я почувствовал, как сердце бешено забилось в груди — это были те самые притирания, которые мы вчера покупали в лавочке… В ритме шагов слышалось легкое мелодичное позвякивание — так звенели те серьги, что она приобрела для себя… Еще до меня донеслось взволнованное дыхание, и, кажется, я даже услышал стук чужого сердца… впрочем, это, конечно же, была иллюзия; но вот взгляд, полный любви и восхищения, я ощущал на себе почти физически, в виде щекочущих мурашек…

Я лежал тихо, не шевелясь и не открывая глаз, боясь спугнуть острое до боли ощущение счастья, тайны и интимности. Медленно она подошла к моей постели и села на краешек — словно ангел осенил меня своим крылом…

— Ты не спишь… — услышал я то ли ее мысль, то ли голос.

— Нет… — ответил я тихо-тихо, по-прежнему не открывая глаз; мне не хотелось разрушать очарование момента. — А ты кто? Ангел, спустившийся с небес?

Я почувствовал, как она улыбнулась:

— Если хочешь, я могу быть твоим ангелом… Хранить тебя от бед и поддерживать, утешать и помогать, любить и просто радовать…

И на мою руку легла ее маленькая теплая ладонь. Я открыл глаза. Луна светила через просвет в занавесках, обливая ее фигурку голубоватым светом. Она сидела возле меня обнаженная, полубоком; острые сосцы трепетно вздымались в такт ее дыханию. Я почти не видел ее лица, но ведь я знал каждую ее черточку; мне не хотелось бы сейчас видеть ее в прозаичном ярком свете — ведь он убивает тайну; прямой, бесстыжий и откровенный, свет этот заставляет накидывать на душу и сердце полог стыдливости…

На поясе ее висел тот самый кинжал, купленный сегодня, а в ушах, поблескивая и едва слышно позвякивая, качались те самые серьги… Лунные отблески играли на благородном серебре, камни тускло светились; а на ее стриженой голове, раздуваясь от легкого сквозняка, была надета белая фата… Воистину, она выглядела как странное, таинственное и прекрасное создание, спустившееся ко мне с заоблачных высот…

— Знаешь… — волнуясь, произнесла она, склонив голову над моим лицом, — я много думала о нас с тобой… Потом посоветовалась с Девой Марией и решила, что мы обязательно должны стать одним целым. Ты спас мне жизнь и заменил покойного отца, но ты больше, чем просто мой спаситель, и больше, чем мой отец. С тобой мне всегда легко и радостно, ты умеешь делать сложные вещи простыми, а на простые вообще не обращаешь внимания, и когда я тебя вижу, мне хочется радоваться и смеяться от счастья. Именно поэтому я хочу, чтобы ты стал моим мужем, а я твоей женой, и чтобы мы прошли всю свою жизнь рука об руку и сердце к сердцу. Теперь же, когда я тебе во всем призналась, ты должен либо отвергнуть меня, и тогда я умру, потому что у меня нет никого, кроме тебя, либо взять меня такой, какая я есть, и проделать все то, что должен проделать мужчина, который обнимает и целует желающую отдаться ему женщину…

Вот так все и произошло… ибо если женщина просит, мужчине деваться уже некуда. А на утро, попросив генерала Скобелева и еще двух офицеров быть моими свидетелями, я взял под руку мою ненаглядную Жаклин, и мы пошли в ближайшую к Цитадели православную церковь для того, чтобы тамошний батюшка обвенчал нас, сделав мужем и женой не только перед друг другом, но и перед Богом и людьми.

9 мая (27 апреля) 1878 года.

Королевство Ирландия. Холм Тара.

Виктор Брюс, будущий Высокий Король Ирландии

Я вошел в каменный круг, посредине которого возвышалась неказистая и невысокая каменная глыба, примерно около метра в высоту. Но даже я почувствовал какую-то первобытную магическую силу, исходящую от этого камня. Ведь это был древний Лиа Фаль, Камень Коронации Ирландской нации, камень, на котором короновались сперва языческие, а потом и христианские Высокие Короли Ирландии.

Вокруг меня были особо отличившиеся воины Ирландской Королевской армии, а также представители исторических Четырех Королевств Ирландии: Улах, или Ольстер, Анвун, или Манстер, Лайин, или Ленстер, и Коннахт. Чуть подальше, у подножия холма, находились делегации от югороссов, конфедератов и шотландцев; вообще-то исторически на этой церемонии должны были присутствовать лишь ирландцы, но я потребовал, чтобы допустили и союзников, пусть и по ту сторону Королевского вала.

Рядом стоял Пол Каллен, одетый в красное кардинальское облачение. Вообще-то он уже не кардинал, ведь Ватикан снял его с этой должности, а Священный Синод Русской Православной Церкви как раз рассматривает прошение о принятии Ирландской митрополии под омофор Русской Православной Церкви. Но было решено не задерживаться и начать с первого, традиционного языческого обряда призвания Великого Короля Ирландии. Конечно, точного описания этой церемонии нет, есть лишь расплывчатые упоминания о ней в ирландском эпосе. Поэтому то, что сегодня здесь произойдет — новодел, но новодел, который, я надеюсь, станет традицией для будущих ирландских монархов.

А официальная коронация, в присутствии приглашенных иностранных гостей, пройдет в Дублине, в соборе Святой Троицы, который Ирландская Англиканская церковь не далее как вчера согласилась передать Ирландской Православной церкви в обмен на гарантии неприкосновенности имущественных прав на другие церкви в Ирландии, тем более что дублинский собор Святого Патрика, точно так же отобранный у Ирландской Церкви в XVII веке, оставался у них.