— Держись, котенок.

Прижимается к ее горячей плоти членом. Яна часто дрожит и мычит сквозь закушенные губы какие-то новые звуки.

Несомненно, впечатляет, когда у нее, наконец, получается:

— Лечи… Лечи…

Царапает его плечи, когда он проталкивается примерно наполовину, и резко замирает от мощного прилива ощущений. Серьезно раздумывает, как двинуться дальше, чтобы не слететь совсем с катушек.

— Пожалуйста… Пожалуйста… — упрашивает Янка, едва ли не с паникой.

Сцепляя зубы, Рагнарин рывком входит до упора. Она вскрикивает, рвет воздух хрипом яркого наслаждения, и его крыша улетает куда-то под потолок.

Застывая, напряженно выдыхает, давая им обоим время привыкнуть к ощущениям.

— Денис… Денис… — сумбурно частит. — Я не могу… Не могу… Не могу без тебя…

После такого себя уже не вернуть. Забирает Янка все без остатка. Его самого эмоции рвут на части. Уже знает — дальше будет ураган.

— Тихо… Тихо… Я в тебе. Все уже. Все. Расслабляйся, котенок. Сейчас будет хорошо.

— Хорошо… Мне очень хорошо, — обнимает его ногами. — Хорошо…

Он лишь жестко морщится. От боли. Душевной, не физической.

— Не сжимай меня так.

Но она продолжает сжимать. Узкая, тугая, горячая, влажная… Прошивает чумовыми ощущениями.

— Я скучала…

Обхватывая лицо Яны руками, Денис из последних сил порывается расслабить ее, и себя заодно. Сменить градус их общего напряжения. Сделать это слияние хоть отдаленно нежным. Гладит, ласкает пальцами ее лицо. Прижимается губами ко рту. И… Срывается. Напирает с жадностью. Терзает прекрасные губы. Фиксируя пальцами подбородок, грубовато лижет. Сильнее. Откровеннее. Глубже.

Подавшись назад, толкается до упора. Острое удовольствие расходится током по венам. Прошивает сумасшедшим точечным разрядом с головы до ног.

Стонут оба. Сдержанный Северный — хрипло и отрывисто. Янка — сладко и протяжно. Теряют равновесие. С каждым толчком срываются. Летят. То ли вниз, то ли вверх — непонятно. Непостижимо. По-другому просто никак.

Вжимается своим влажным напряженным телом в ее податливое и дрожащее. Упирается лбом в переносицу. Она тут же тянется к нему губами. Впивается жадно. И тут же, соединившись, оба застывают. Кажется, даже сердцебиение у обоих замирает. Несколько прерывистых шумных глотков воздуха, и сплетаются языками. Не заботясь о боли и каких-либо других ограничителях, сливаются, переходя на какой-то высший уровень близости.

Если душу не сокрушают сильные чувства, так любить просто невозможно. А с ними по-другому уже не получается.

Янку хватает ненадолго. Отрываясь от губ Рагнарина, выгибается. Пульсирует. Сжимает его почти до боли. Бессознательно расцарапывая ему спину, с громкими стонами разбивается в долгожданном удовольствии. Тогда и Северный себя окончательно отпускает. Срывается на жесткий и быстрый ритм. Хрипло и громко выдыхая на каждом толчке, вбивается в нее с одержимой страстью. Череда резких толчков, и рывком подается из нее. Заливает спермой стол, лобок и живот Яны.

Она к тому моменту уже практически ясно соображает. Смотрит на него с каким-то чудным изумлением. Что-то порывается спросить, но будто, что совсем уж умилительно, не решается.

— Почему я с тобой? — хрипло повторяет Рагнарин ее вопрос, срываясь между словами на прерывистые вдохи и выдохи. Делая паузу, всматривается в ее вспыхнувшие беспокойством глаза. У самого сердце вот-вот выпрыгнет наружу. — Даже когда тебя нет, когда внутри все болит, от тебя же болит, Янка… Даже тогда ты все равно моя. Вот почему я с тобой.

После этих слов Рагнарин оставляет ее одну. Растрепанную в своих чувствах и ощущениях. Все еще не знающую, как жить дальше. Он просто подбирает брюки, сходит со стола и молча удаляется. Через несколько минут хлопает входная дверь и щелкает замок.

Яна садится и, обхватывая руками колени, слепо смотрит в окно. За ним мелькает молния и снова собирается дождь. Некоторое время она вынужденно сохраняет неподвижность. Копит силы, чтобы подняться. По сути, у нее нет права как-то возмутиться на то, что Денис так ушел. Но ей, безусловно, обидно и неприятно. После того, что между ними произошло… В каждом вдохе и выдохе, в каждом его движении звенел безумный шквал эмоций. Да и его последние слова стирают какие-либо сомнения и безнадегу. Но все же…

Заставляет себя слезть со стола и прибраться в кухне. Вытершись порванной сорочкой, выбрасывает ее в мусорку. Протирает стол. Вымывает даже оставленную с вечера посуду. После плетется в душ. Долго стоит под горячими струями воды. Старается не думать. Не ломать голову. Не накручивать. И без того слишком много эмоций для одних суток пережила.

«Все будет хорошо…»

Рагнарин ведь сам сказал:

— Все уже. Расслабляйся.

«Все…»

«Все будет хорошо…»

С этими мыслями ждет окончания бесконечной ночи. Без Дениса уснуть никак не получается. Уже сереет утро, когда он возвращается. Едва заслышав его шаги, Янка резко садится на постели.

— Тихо, котенок. Это я. Спи.

Какой спи, если у нее сердце на разгоне буквально выпрыгивает? Пытаясь поймать и задержать его, прижимает к груди сжатую в кулаках простыню. Наблюдает за тем, как Рагнарин раздевается.

Как ей себя вести? Будто ничего не произошло? Или же продолжить выяснять отношения? Смириться и молчать?

Нет, молчать она уже не сможет. Хватит.

Денис ложится и, обхватывая Яну за талию, мягко опрокидывает ее рядом. Обнимает. Пока она старательно-медленно переводит дыхание, касается губами виска. От него пахнет дождем, прохладой и сигаретами. Он сам весь холодный, словно бродил под дождем.

— Все хорошо?

Трогает пальцами его затылок. Волосы мокрые.

— Все хорошо, — заверяет мужчина.

Вот только чувствуется между ними какой-то надрыв. Вероятно, разрушая стену отчуждения, перестарались. Сломали то, что не стоило. Сорвали с кожей. Теперь же нужно прикладывать усилия, чтобы отстраивать. Потому как не уходит между ними напряжение. Денис тоже это чувствует. Гладит ее плечи руками, словно хочет насильно расслабить.

— Красивая моя. Солнечная. Огненная девочка.

— Денисочка, — поворачиваясь лицом, тянется к нему всем телом. — Мне сейчас еще страшнее.

От ощущений голова кругом идет. Никак в норму не приходит организм.

— Просто поспи, котенок. Все будет хорошо теперь. Спи, маленькая.

Девушка послушно зажмуривается. Вжимается телом. Обжигает шею дыханием. Руками тоже оставляет следы. Трогает плечи, грудь, затылок, будто не может насытиться близостью. Снова и снова повторяет его имя. Впечатывает в грудь новые ощущения.