— Надеюсь, распиливая мои рубашки, ты получала такое же наслаждение, — усмехается он, бесцеремонно прохаживаясь по ее обнаженному телу взглядом. — Что с трусами?

Его голос, как самый мощный стимулятор, мгновенно вырывает ее из оцепенения.

— Забыла надеть, — едко ударяет словами в ответ. — Ты обалдел? — шипит уже с возмущением и толкает его в грудь.

Это никак не облегчает ее положение. Рагнарина не сдвинуть ни на сантиметр.

— Обалдел. Хотелось их… так же в клочья. С огоньком.

Смесь гнева, смущения и безудержного сексуального волнения раскаляют ее кожу докрасна. Этот внешний и внутренний жар удушает. Буквально взрывает.

Денис раскладывает ее руки по сторонам. Приковывает пальцами к прохладной столешнице, будто наручниками. Склоняясь, жадно впивается губами в шею. Жестко всасывая тонкую кожу, оставляя после себя болезненные и влажные следы. Толкается напряженным пахом в раскрытые бедра Яны.

Ее тело парализует сладкой волной удовольствия, и следом же накрывает трепетной дрожью. Шквал эмоций выталкивает из глаз слезы изумления. Так тосковала по нему, так скучала по его прикосновениям… Грудь рассекают жгучие и тягучие судороги. Сминает и распирает ощущениями. Все ее тело кричит, умоляя, чтобы он продолжал. Но от такого мощного наплыва чувств становится страшно. Выдержит ли… Кажется, сердце остановится раньше, чем сделает следующий вдох.

— Пожалуйста, отпусти… — звучит Янка уже очень слабо. Буквально вышептывает, окрашивая совсем не теми интонациями, которые положены этому слову: — Пусти, Денис…

— Давай так, котенок, — его собственный голос будто ему не принадлежит. Низкий и хриплый, въедливый, порочный и… опасный — для них обоих. — Сейчас я проверю. Если ты не потекла, отпущу.

Яна с судорожным вздохом затихает. Жмурясь, пораженно стонет. Выдает себя с головой. Конечно же, нет нужды проверять, Денис уже знает, что она мокрая. Сама Янка принимает проигрыш красноречиво и, как всегда, немного агрессивно. Когда он к ней в очередной раз наклоняется, цепляется подрагивающими губами за его щетину и, поддаваясь порыву, кусает за подбородок.

— Аккуратнее, котенок. Доиграешься, — рыком выдыхает Северный.

Она ведь теперь только этого и добивается. Умирать — так с музыкой!

— Что же ты сделаешь? Давай! На максимум, Денисочка. Больнее уже не будет. Просто… Прекрати уже это. Не могу я отдельно от тебя, — выпаливает почти со слезами. — Не могу! Не отрывай.

Фитиль. Горючая смесь. Спичка. Приток воздуха.

Нутро заливает огненной лавой. Сознание плывет. Уходит в закат.

— На максимум хочешь? Знаешь, о чем просишь? Выдержишь?

У Яны не находится сил, чтобы еще как-то поощрить или, что возможно более разумно, испугаться. Она просто знает: если Денис к ней прямо сейчас не прикоснется, попросту умрет.

Шумно и громко вдохнув, жадно вбирает в себя его запах.

— Выдержу.

— Янка… — выдыхает он. — Я никого не тр*хал. После тебя.

Зачем он так это говорит? Эта информация в копилку ее потерянной любви очень-очень важная. Но, черт возьми, режет и царапают формулировка и призрачное предположение того, что могло быть иначе. Именно поэтому, корчась от боли, она заявляет ему с тем же расчетом:

— Я тоже никого не тр*хала.

Рагнарину, конечно, тоже не нравится. Сжимая челюсти, прикрывает глаза.

— Твою мать… Не говори так. — Резко дергает ее дальше по столу, пока Яна не оказывается на нем полностью. — Мне жаль, что здесь…

Яна слышит, как обрывается его дыхание. Понимает, что Северный тоже не способен уже себя контролировать, и это приносит ей какое-то странное безотчетное удовольствие. Собирается заверить его, что ей все равно, где и как, что ее абсолютно все устраивает… Но сбивается с мысли, когда Денис взбирается следом и останавливается между ее разведенными ногами.

В голове проносятся слова Натальи Ильиничны о том, как долго она прорабатывала дизайн этого стола, чтобы он был не только большим и добротным, но и красивым. Не дай Бог, чтобы она когда-то узнала, как ее идеальный сын и непутевая невестка его осквернили.

— О, Господи… — только и успевает выдохнуть Яна.

Вжикает молния, слабо шуршит ткань, частит мужское дыхание… Более волнующие звуки трудно вообразить.

— Денисочка?

Слова теряются. Тело пронизывает острым предвкушением.

— Что?

— Денис…

— Знаешь… Наверное, лучше молчи…

Нет. Ей жизненно необходимо знать.

— Почему ты со мной? Почему? Почему?

«Почему? Почему? Почему?»

Рагнарин хмурится, явно не готовый отвечать на этот вопрос прямо сейчас.

— Расслабься, котенок, — улыбается с какой-то ленивой и хищной самоуверенностью.

Ложится сверху. Заводит руки Яны себе за шею. Накрывает ртом приоткрытые губы. Застывает. Слишком давно ее целовал. Словно разучился. Забыл ее вкус. Пробует. Заново знакомится. Он ведь, оказывается, сносит голову.

Проходится по ее мягким губам языком, и мир, срываясь с орбиты и вырабатывая немыслимую скорость, вращается совсем по другой кольцевой. Хаотично и до безумного головокружения быстро.

Яна сладко выдыхает ему в рот и прижимает ближе к себе.

— Пожалуйста… Денисочка… Пожалуйста…

Ласкает ее губы языком. Медленно и любовно. Быстрее просто не получается. Лижет. Посасывает. Вбирает ее прерывистые вибрирующие удовольствием выдохи. Мягко всасывает кончик языка. Влажно. Вкусно. Очень горячо.

Внутренности скручивает в жгучие и вибрирующие очаги. Желание оказаться в ней ослепляет. Лишает каких-либо других ориентиров.

— Хочу тебя, Янка… П**дец просто как…

Трогает ее между ног.

— Мокрая…

Факт ожидаемый. Но Денис получает особое наслаждение, проговаривая это и тем самым еще больше смущая девушку. Она тут же подается к его руке и со стоном об нее трется. Дарит ей это удовольствие, скользит пальцами между нежными лепестками. Размазывает по чувствительной плоти горячую влагу. Ее охренеть как много, буквально тянется за пальцами, когда он их отрывает. Трогает жаждущий внимания напряженный бугорок. Янка охает, выгибается, и громко стонет.

— М-мм-р-р-р…

Это ее специфическое «мур» забивает ему слух. Замирает, чтобы заторчать только от этого охренительного звука. Настолько напряжен, а умудряется выцеплять все детали. Запах Янки — его девочка пахнет сексом. Мельчайшее движение, каждый вдох и выдох — выжигает она своим возбуждением.

Приглушать не получается. Удовольствие проносится по телу мурашками. Проступает на коже жаркой испариной.

Часто дрожит, когда Рагнарин, обхватывая щиколотки, поднимает ее ноги и заставляет вжаться в стол пятками.