– Ах, да-да-да, конечно! – Старик засуетился и нырнул в тень, но почти тут же снова появился со свертком. Протянув сверток, он не сразу выпустил его из рук, а некоторое время неловко топтался и наконец ткнул себя в живот. – Пришлось, знаете, добавить немного своего материала.

Вилл сам изумился, услышав, что смеется. Смешок вырвался у него неожиданно, сам по себе. Скорняк подобострастно хихикнул, зато старуха, снова выросшая у него за спиной, при этих звуках еле заметно скривилась. Вилл, мигом став серьезнее, взял сверток из рук кожевника.

– Да, хорошо, – сказал он, пятясь, – Спасибо.

– Может, выпьете чаю на дорожку? – предложил мастер, но встревоженные глаза старухи тут же наполнились слезами, и Вилл решил поскорее уйти. Сверток он передал Эрику – если к нему приставлен телохранитель, почему бы это не использовать – и направился назад, к лестнице, как вдруг кто-то тронул его за рукав. Вилл напрягся, решив, что это Филип, но не успел отскочить, как его нежно взяли за руку.

– Сара, – выдохнул он и, пораженный, отступил, но она не отняла руки.

– Прогуляешься со мной?

Выбора у Вилла не было. Девушка уже подхватила его под руку, ее бледно-голубой плащ выделялся на фоне его черного – и глаза всего города были обращены на них. Отказать ей сейчас означало бы привлечь еще больше внимания.

– В чем дело? – Вилл потащил девушку за собой, вниз по улице. Вопрос прозвучал резко, почти грубо, но Сара не обратила внимания.

– Помнишь, – мечтательно заговорила она, – когда мы были маленькими, ты заставлял вещи танцевать? Брат научил меня делать фигурки из бумаги – такие, с крыльями, и ты заставлял их плясать.

Вилл нахмурился. Было время, когда он любил свою силу. Когда не боялся ее показывать. Он был слишком мал, и Роберт еще не считал его опасным. Но все это было очень, очень давно, а теперь даже упоминание о тех временах было чревато последствиями. Он покосился назад, на Эрика, не слышит ли тот.

– Я так скучаю по твоей магии, – продолжала девушка. – Ты тогда казался счастливым.

И был.

– Все меняется, – сказал он вслух.

– Но мне-то ты покажешь это еще раз? Когда-нибудь?

Боль в руке была еще слишком сильна.

– Если бы ты все знала, то не просила бы.

– Это будет нашей тайной, – не отставала Сара.

Вилл вспомнил предостережение матери. Не какая-то случайная девчонка вцепилась сейчас в его рукав. Это Сара, которая годами не снисходила до разговоров с ним. Сара, которая теперь была девушкой Филипа. Сара, подружка которой, как он заметил, шла за ними следом. Бет то появлялась, то скрывалась из виду и явно следила. Выжидала.

– Скажи, – тихо прорычал он, – для тебя это игра? Такая забава – заставить меня сорваться?

Сара отпрянула, будто пораженная.

– Что? Нет. Я просто подумала…

Вилл высвободил руку.

– И привела подруг, которые с нетерпением ждут, когда начнется потеха.

Сара закрутила головой, заметила Бет и возмущенно погрозила ей. Когда она снова повернулась к Виллу, тот уж поспешно уходил прочь.

– Я не знала. Клянусь тебе, Вилл! – она догнала его, снова потянула за рукав. Он повернулся к ней резко, ветер уже начинал поднимать с земли песок.

– Прекрати, – рявкнул он. – Ступай, ищи себе другую игрушку.

Глаза Сары наполнились слезами, она бросилась прочь от него по людной улице. Вилл смотрел ей вслед. Что, если он ошибся? Вдруг она не хотела ничего дурного? Как узнать? Он потер глаза, ветер начинал слабеть.

– Резко вы с ней, – подошел сзади Эрик.

Вилл подскочил.

– Ты забываешься! – огрызнулся он, и ветер снова усилился.

– Полегче, мастер Дейл, – Эрик опустил Виллу на плечо тяжеленную руку. – Я должен буду отчитаться перед вашим отцом.

Вилл дернул плечом, освобождаясь, и бросился к лестнице, сжимая медальон. Внутри у него все клокотало и пыталось вырваться наружу. Распутывай узел, – внушал он себе, поднимаясь по ступеням. – Распутывай. Распутывай. Распутывай. Но, добравшись до верха, обнаружил, что сила душит его. Он был беспомощен и терял надежду. Хотелось закричать, заплакать. Он устал постоянно душить в себе магию. Вот бы дать себе свободу, не как тогда в саду или у себя в комнате, а по-настоящему, на самом деле. Неужели ему никогда не освободиться?

Он повернулся к городу и смотрел на Дейл, и вдруг увидел ее.

Из-за дальнего леса, нависая низко-низко, она медленно ползла над полями к озерам и холму. Вилл восторженно выдохнул и вознес молитву благодарности богам и божествам.

Это была надежда. Это был его шанс. Это была буря.

* * *

Вилл любил бури.

Погода в Дейле чаще всего была пасмурной, здесь не были редкостью облачность и дождь, но только серенький, мелкий и затяжной. Он называл их тихими бурями – просто падающая вода и ничего больше. Холм, на котором раскинулся Дейл, редко видел настоящее ненастье. Грозу или шторм с громами и молниями. С ветром. Такие бури были подарком Виллу – в это время он мог расслабиться и дышать, дать себе волю, не боясь обвинений и наказаний. В это время он становился частью ветра, но не был его эпицентром.

Остаток дня он провел, наблюдая, как стягиваются тучи и темнеет небо, дожидаясь грозы. Его переполняла энергия, но это была не злость, а радостное возбуждение. Он ощущал, как в его крови поет буря. К полудню ненастье достигло полей. Небо озарялось, воздух раскалывали раскаты грома, и, хотя дождя еще не было, Вилла это не огорчало. Дождь ему и не нужен. Был бы ветер. Он представлял, как колышутся и ложатся под ветром травы на поле, но в городе на холме пока царило спокойствие, буря только подползала к его границам.

Ближе к вечеру Вилл уже весь извелся и не находил себе места от нетерпения.

Отряды никогда не возвращались из таких вылазок засветло, но сегодня отец может решить вернуться в Дейл до грозы, и тогда Вилл упустит свой шанс. Стихия медлит и не спешит к нему, придется ему самому пойти ей навстречу. И немедленно, чтобы можно было успеть вернуться домой раньше лорда Дейла. Вилл выглянул в окно и тихо выругался. Под окнами на траве растянулся Эрик, уставившись на далекую еще грозу.

Вилл вышел из комнаты. Отсюда было слышно, как внизу, в одном из залов его мать играет какую-то мелодию – это всегда помогало ей занять себя и отвлечься, когда она тревожилась о чем-то. Воспользовавшись случаем, Вилл пробрался в ее пустующие сейчас покои. Выйдя на балкон, он выглянул и, увидев, что в саду нет ни единого стражника, улыбнулся. Он уже занес ногу над перилами, но передумал. Вернувшись в комнату, он нашел на ее столе чистую бумагу и написал на листке короткую заметку: «Мне нужно подышать воздухом».

После этого он закрыл за собой балконную дверь и, ловко соскользнув вниз по старой цветущей лозе, приземлился с тихим стуком. Вниз по холму он сбежал по другой лестнице, старой и незаметной, решив не рисковать: большая дворцовая лестница, хотя и опустела перед грозой, но была слишком ярко освещена.