– А может, найдется и та, кто захочет бросить Урхель вызов? – Он вытащил из-за пазухи новые предметы, в которых я узнала пояс с монетами и мелодичные браслеты. – Зрителям выпадет судить. Кто завоюет больше монет, – он тряхнул шляпой, – тот и победит.

– Какова награда? – выкрикнул кто-то.

– Если она превзойдет нашу несравненную плясунью, отдам половину собранных монет.

– А если нет? – поинтересовался бойкий женский голос.

– Тогда весь выигрыш забирает Урхель, – широко улыбнулся зазывала.

Толпа загудела, но скорее в предвкушении. И сразу несколько девушек вытянуло вверх руки. Я сделала вывод, что танец был здесь известен, раз многие не боялись выступить против уличной танцовщицы. Остальные же предвкушали интересное зрелище и не уходили, готовые облегчить ради этого свои кошельки.

Я принялась наблюдать за новыми участницами своеобразного состязания, все они повязывали пояс и надевали браслеты. Однако с каждым новым выступлением приходилось признать, что снова победила неповторимая Урхель. Последняя вновь возникла в толпе, остановившись недалеко от зазывалы, и сияла улыбкой, снисходительно взирая на танцы остальных. Мне тут же подумалось, что ей довольно редко приходилось проигрывать.

Зазывала поставил весы и вновь и вновь высыпал собранные в платок монеты на вторую чашу против тугого платка с выигрышем Урхель. А когда тот снова перевешивал, ссыпал монеты в установленную рядом вазу.

И вдруг в центр вышла еще одна участница, а я оторопела, узнав в ней стервозину, что вытолкнула меня за защитный круг. Девушка оказалась не одна. С краю круга замер седовласый мужчина. Он смотрел недовольно, сложив на груди руки, зато стоявший рядом другой человек, чуть моложе (в его волосах седины было наполовину), улыбался, положив руку спутнику на плечо.

Красотка замерла в центре, вызвав бурю аплодисментов среди мужчин. Она еще не начала танцевать, а уже приобрела поклонников. Я крепче стиснула зубы. Конечно, не из зависти к красоте, а от воспоминаний о подлом приеме, повлекшем за собой дальнейшие трудности пути.

Мелодично зазвенели браслеты, танец начался, и зрители затаили дыхание. Урхель брала техникой, мастерством исполнения и той живостью, что вдыхала жизнь в каждого, имевшего счастье смотреть. Новая танцовщица привлекала красотой и чувственностью. Ее движениями любовались, линиями тела восхищались, а от манящей улыбки загорались взгляды. Тот второй человек, кто пришел вместе с ней, и вовсе раздулся от гордости. А девица остановилась и поклонилась, заслужив бурю оваций. К ее ногам упало ожерелье из полумесяцев с несколькими серебряными кругляшами по центру, а рядом приземлилось еще одно полностью из звенящих лун. Какая щедрость! И не жаль серебра на девицу? Ты ведь обратно не отберешь, даже если вместе прогуливались. Я внимательно оглядела брюнета, стоявшего рядом с седовласым. Ну что же, не беден, это факт, а еще явно зол, поскольку впился взглядом в другого, кинувшего монеты. Зазывала остановился со своей шляпой, которую зрители неплохо наполнили, пока красотка танцевала, но почему-то не поспешил к весам сразу.

– Выбирай! – крикнули в толпе.

Дева улыбнулась и, легко наклонившись, взяла ожерелье из лун.

– Красота выбирает богатство, – улыбнулся брюнет, глядя, как бледнеет от злости его оппонент, а толпа рассмеялась.

Зазывала с дежурной улыбкой поблагодарил за выступление и отправился к весам. Пересыпал собранные монеты в платок, завязал его концы и устроил на чаше. Стрелка качнулась и замерла почти на середине, лишь едва-едва отклоняясь в сторону Урхель. Я видела, что стервозина недовольно поджала губы, а толпа загомонила.

Слушая выкрики, поняла, что требуют признать ничью и поделить выигрыш между двумя исполнительницами, поскольку второй досталось два ожерелья. Сторонники Урхель кричали, что уговор шел о монетах, а поклонники черноволосой мегеры заявляли, будто уклон у весов незначительный, и снова добавляли про ожерелья. Когда спор пошел на новый виток, начавшись с заявления, что вторая цепь с монетами прилетела к танцовщице от ее спутника, а в ответ донеслось, будто неважно, кто именно бросил, зазывала громко крикнул, призывая к тишине.

– Подождите, подождите. Не стоит спорить! Вдруг среди вас есть еще кто-то, желающий бросить вызов несравненным танцовщицам? Найдутся ли девушки?

Когда за спиной раздались смешки и подначивания, обнаружила, что шагнула вперед и замерла недалеко от центра круга, ошарашенно оглядываясь. Четыре стихии! Что на меня нашло? Злость к мегере помутила разум?

Зазывала обрадовался мне, как родной, вероятно потому, что отвлекла внимание толпы и прекратила споры. Он с воодушевлением протянул пояс и браслеты, позволяя осознать, что обратно в толпу не вернешься. Я бросила взгляд на стервозную красотку. Она смотрела с презрением, уверенная в собственном превосходстве. Не узнала. Глянула на Урхель. Та спокойно улыбалась, не пытаясь оценить меня взглядом, как прошлую соперницу.

Ну все, Сэйна, соберись. Сама спрашивала: «Где взять денег», – вот стихии и ответили. В движениях ничего сложного. Все танцуют примерно одинаково, дело в пластике и манере исполнения. Вспомни, что говорили учителя, приглашаемые родней, дабы вдолбить тебе в голову танцевальные основы. С их методикой обучения и занудством тетушек существовал реальный риск постичь самые истоки танца.

Ах, если бы внутренние уговоры помогали обрести уверенность в себе. Я растерялась. Принялась разуваться, затем повязывать пояс, не глядя на толпу. Нанизала браслеты, как положено, бросила взгляд в сторону весов. Ваза прилично наполнилась монетами. Даже половины хватит не только на ночлег, но и пополнить припасы. Оставалась одна проблема – перещеголять предыдущих танцовщиц. Судя по реакции толпы, я на них впечатления не произвела, что и неудивительно.

Внезапно Урхель с улыбкой вышла ко мне и, заслужив одобрение толпы, протянула ладонь с красной круглой коробочкой на ней.

– Позволишь?

Растерялась еще сильнее. Это что?

Танцовщица быстро мазнула по моим губам мягкой палочкой, затем вытянула полы рубашки, завязала узлом под грудью и крепче стянула пояс на бедрах. А напоследок приколола к волосам искусственный цветок с блестками. Она решила, что, раскрасив мой образ, вдохновит наконец к активным действиям. Зазывала тоже начал слегка постукивать бубном, побуждая к танцу. Пришлось закрыть глаза, отрешившись от реальности. Решила представить, что танцую не перед толпой, а для себя. Расслабленно кручусь под любимую мелодию. Ведь ничто не мешало добавить в их традиционные пляски немного себя и своих элементов. Танец – это в первую очередь вдохновение.

Я встряхнула руками, вплетая мелодичный звон браслетов в стук бубна, повела бедром, заставляя монеты звенеть. Перед глазами мелькали воспоминания из жизни в кастелане, танцы, веселье, а потом это все оттеснило на второй план другое, вдруг представила, что танцую для кого-то особенного. Для мужчины, в ком хочется пробудить восхищение.

И я отдалась на волю танца, сочиняя, добавляя к увиденным движениям свои собственные, заставляя руки порхать, подобно птицам, ноги ступать так легко, словно они танцевали не на земле, а едва касались облаков, позволяя телу отвечать музыке. И кружиться до тех пор, пока не почувствовала, что еще немного и упаду. Я вскинула вверх ладони и замерла. Монеты и браслеты звякнули резко, их мелодия взвилась и оборвалась. А я стояла, тяжело дыша. Никто не аплодировал. Все смотрели на меня и даже не двигались, не тянулись к своим ожерельям и простым кивком не выражали одобрения. Зазывала застыл в стороне, опустив к земле руку с пустой шляпой.