— От Ларионова весточка. Каких-то пару часов назад звонил ему твой двоюродный брательник. Все путем, Андрей, твои уже в Севастополе.

У Бушмина при этом известии отлегло от сердца. Кто знает, на что способны его недруги. Будет лучше всего, если родители поживут некоторое время у их дружной и многочисленной севастопольской родни.

Бушмин знал, что братья-морпехи в беде его не оставят. Тот же гвардии полковник Ларионов, к примеру, с которым у Андрея Бушмина, несмотря на более чем десятилетнюю разницу в возрасте, были прекрасные доверительные отношения. Ларионов еще сравнительно недавно занимал должность начальника штаба бригады, а сейчас перешел на преподавательскую работу, заведует кафедрой в «системе». Он да еще двое, бывший и нынешний комбриги, считаются авторитетнейшими людьми среди офицеров морского спецназа Балтфлота.

— Там есть кое-какие нюансы, — продолжил тему Гладкевич. — Похоже, что все это время твоих родителей негласно охраняли.

— Кто?

— Известно только, что сотрудники МВД. Вели себя они по-джентльменски, твои, кажется, так ни о чем и не догадались. Ларионов позже сам тебе подробности выложит. Кстати, под него уже несколько дней подбивает клинья Сухотин — это зам Белицкого, я тебе о нем рассказывал. Складывается впечатление, что они надеются, действуя через Ларионова и вашего комбрига, выйти прямо на тебя.

— Я это уже понял, — кивнул Бушмин. — Но какого черта в это дело лезет УЭП? Это же совершенно не их профиль! Ладно бы гэбисты или следаки из прокуратуры затеяли какую-нибудь провокацию, этих, по крайней мере, можно просчитать, но вот какой интерес может быть у обэхээсников? Ума не приложу.

— Про Белицкого я тебе уже рассказывал, мужик это далеко не простой. У нас в управлении кое-кто за глаза называет его «ставленником Москвы». Когда он вернулся из столицы, в УВЛ большие пертурбации начались, а штаты УЭП разом выросли едва не на двести процентов. Многое делается в обход Ракитина, во всяком случае, среди наших об этом ходят упорные слухи. Не исключено, кстати, что Ракитин вышел из игры. Он сейчас на «больничном», но есть подозрения, что в свой кабинет он больше не вернется. Кто будет вместо него? Возможно, Белицкий, но тогда ему должны присвоить генеральское звание. Или второй зам Ракитина, Малышев, у нас его называют «сапогом». Он из вэвэшников. Скорее всего Малышева и назначат.

— Что нового по следствию?

— Ничего хорошего. — Гладкевич тяжело вздохнул. — Всеми делами сейчас заправляет замоблпрокурора Прокудин, а он повсюду ищет криминальные концы. Вчера, кстати, еще одного владельца автостоянки грохнули... Так что «глухарь» по этим двум эпизодам — еще не худший вариант. Могут так все фальсифицировать и притянуть за уши, что даже после смерти ребята окажутся перемазанными криминальным дерьмом...

— Прокудин? — бесцветным голосом спросил Бушмин. — Придется запомнить и эту фамилию.

— Многие возмущаются, но втихаря. Среди собровцев и омоновцев тоже нездоровое брожение наблюдается. Вроде того что они сами найдут убийц Ивана и Саньки... Может, нам стоит с ними законтачить?

— Нет, — твердо отмел Бушмин. — Никого со стороны подключать не будем. Это сугубо наше дело, морпехов. И ты тоже наш, Володя, хотя и служишь в ментовке... Что еще новенького в нашем «тихом» провинциальном городке?

— Алтуфьев помер, — после небольшой паузы отозвался Гладкевич. — Утром приехал в свой институт, а к полудню у него стало плохо с сердцем. Кончился он на борту «реанимации», по дороге в областной госпиталь.

— Еще один кончик обрезали, — насупился Бушмин. — Я так и думал, что недолго осталось Алтуфьеву топтать землю.

Он судорожно вздохнул.

— Эх, Володя, Володя... Если бы только можно было вернуть время вспять и переиграть все заново! Сейчас я просто поражаюсь собственной беспечности и даже глупости!

— Ребята в тебя верят, — строго сказал Гладкевич. — В случившемся твоей вины нет и доли. А вот я, кстати говоря, лопухнулся, когда не обратил внимания на странное поведение Прохорова и не расспросил обо всем как следует. И Юрок, к твоему сведению, кроет себя, что не просек, как молодежь выражается, «фишку» с Караганом. Но что сейчас об этом говорить, все мы задним умом сильны...

— Ладно, проехали, — перебил его Бушмин. — Заявку мою, вижу, выполнил полностью?

Он приподнял за ручки объемистую сумку, в ней было килограммов пятнадцать веса. Затем поставил обратно на грубо сработанную скамью, а после и сам уселся рядышком с Гладкевичем. Володя тут же передал ему пачку снимков, в основном групповые фотографии:

— Посмотри сначала на это... Узнаешь в ком-нибудь из этих сотрудников своего Филина?

Бушмин посветил себе фонариком. Благодаря наличию светофильтра и точечной фокусировке его луч можно было заметить только с близкого расстояния.

— Вот он... И на этой тоже есть...

— Я так и думал, — сказал Гладкевич, пряча конверт с фотоснимками обратно в карман. — Сотник, старший опер угро. Ты так подробно в прошлый раз его обрисовал, что я сразу на него подумал. Странно... А у него какой в этом деле профит? Он, правда, раньше в УЭП работал, у Белицкого. Может, и сейчас на него завязан? Тогда многое в этой ситуации проясняется.

— О Филине никому из своих в ментовке ни полслова, — предупредил Бушмин. — Но цепочка складывается прелюбопытная: Сухотин, наверняка сам Белицкий, Филин и еще какие-то люди из МВД, которые прикрывали мою семью...

— Я так думаю, что это федералы до тебя достучаться пытаются. У них есть к тебе какой-то интерес.

Бушмин многозначительно хмыкнул.

— Надо поразмыслить над этим. Что есть по «Балтинвесту» и его охранным структурам?

— Здесь я пас, — сказал Гладкевич. — Как и в случае с «Балтией», информация носит закрытый характер. Все, что знал по этому поводу, я уже тебе выложил, и прибавить мне пока нечего.

— В городе есть только две мощные охранные структуры, — задумчиво сказал Бушмин. — Если не принимать, конечно, во внимание государственные конторы. Одну из этих структур, ядром которой являются фирмы «Балтия» и «Хронос», создал под себя Казанцев, она плотно «прикрывает» комбинат, промыслы, ключевых спецов и весь бизнес «янтарного барона» в целом. Другая находится всецело под контролем его тестя Кожухова. У меня была возможность во время службы в «Балтии» понаблюдать со стороны за работой сотрудников безопасности «Балтинвеста». С некоторыми из них доводилось сталкиваться на разных мероприятиях. Кое-что я слышал о них от Карагана, очевидно, ему приказано было постепенно вводить меня в курс местных обычаев и нравов. Короче, между этими структурами да еще местной госбезопасностью существовали очень непростые отношения. Имелись какие-то разногласия и скрытые противоречия, природу которых я тогда слабо понимал, но зато сейчас картинка для меня заметно прояснилась. Короче говоря, помимо собственных фирм, где они вольны создавать СБ и вводить в штат любое количество «консультантов», «вервольфы» имеют еще солидный контингент в охранных структурах «Балтинвеста». Отсюда уже ниточка тянется к предприятию «Водоканал»...