Металлургический завод. А. Шильдер

Конечно же, марксисты были совершенно правы, когда призывали сосредоточить агитационную деятельность на городском пролетариате. Полуголодным, униженным, бесправным людям революция должна была казаться единственной надеждой на улучшение их невыносимой жизни. Кроме того, в отличие от рассеянных по огромным пространствам крестьян, рабочие жили компактно, а столичные еще и в непосредственной близости от правительства. Судьба сверхцентрализованного государства всегда решается в центре, и от настроения столичных жителей власть зависит больше, чем от всего остального народа. К концу века в Санкт-Петербурге, где было сосредоточено много промышленности, рабочий пролетариат составлял уже сорок процентов жителей.

Когда царизм при Александре III решительно отказался от любых конституционных проектов, революция, с одной стороны, отсрочилась, с другой стала неизбежной. Ход истории можно притормозить, но повернуть его вспять нельзя. Самодержавный способ правления в новом веке станет анахронизмом. Как известно, ни одна из архаичных империй не переживет макрокризиса, вызванного мировой войной, и самая жесткая монархия, романовская, взорвется с наибольшим грохотом.

Однако революции неодинаковы по степени разрушительности: революция пролетарская много радикальней (и соответственно кровавей) буржуазно-демократической.

Но для того, чтобы победу над абсолютной монархией одержала буржуазия, она должна быть сильной и многочисленной, включая в себя широкий спектр средних и мелких собственников. Российский капитализм развивался иным путем. Мы видели, как этот процесс складывался в деревне, где фермеры-«кулаки» составляли очень небольшую часть крестьянства, а основная масса, по ленинскому определению, была «пролетариями и полупролетариями».

В промышленности ситуация была еще взрывоопасней. Деньги и средства производства скапливались в руках количественно небольшой группы предпринимателей, и в описываемый период никаких политических планов они не вынашивали, озабоченные только борьбой за прибыль.

Буржуазия возникла в России, во-первых, очень поздно, а во-вторых, так и не сложилась в класс, сознающий свою силу и преследующий консолидированные цели.

Причин тому две.

В стране всегда было очень мало частных денег. Коммерческие банки и акционерные общества появляются только во второй половине девятнадцатого столетия. Долгое время главным инвестором продолжает оставаться государство, частный же капитал поступает в основном из-за рубежа. В таких условиях капитализм растет не снизу, «от корней», а сверху. Кто сорвал у государства заказ на строительство железной дороги, тот и магнат. Кто сумел заинтересовать промышленным проектом французских или английских акционеров, тот и заводчик. Поэтому монополии возникали быстрее, чем в промышленно развитых странах, где это было естественной стадией укрупнения капиталов. Россия, можно сказать, «перепрыгнула» через ступеньку среднего предпринимательства. Это, конечно, не означает, что средней и мелкой буржуазии не было, но большим классом она так и не стала – во всяком случае достаточно большим, чтобы в 1917 году удержать власть.

Кроме того крупные предприниматели представляли собой очень пестрое сообщество, которому было трудно объединиться из-за существенной разницы в социальном происхождении, культурном уровне и прочности сословных перегородок.

Можно выделить несколько характерных типов российского капиталиста – в зависимости от корней их богатства.

По-новому заработали «старые деньги», принадлежавшие тем аристократическим семействам, которые исторически строили свое благополучие не на землевладении, а на промышленных интересах:. Таковы были, например, Демидовы, Строгановы, Шуваловы.

У части дворянства предпринимательские таланты обнаружились по необходимости – эмансипация заставила. Не все бывшие помещики просто проживали выкупные деньги. Примерно пятьдесят тысяч дворян использовали накопленные средства в качестве стартового капитала. Многие разорились, но кому-то удалось и добиться успеха, в том числе значительного.

Появились удачливые капиталисты и из числа быстро сориентировавшихся чиновников, которым помогло их служебное положение.

Особый разряд крупных капиталистов составляли уже упоминавшиеся «железнодорожники» – предприниматели, нажившие огромные состояния на этом высокодоходном и высокорискованном бизнесе.