– Князь давно уже ничего не решает, – непослушными губами прошептал Григорий. В глаза банкира поселилась обреченность.

Виктор нахмурился.

– Как это? Я видел его на открытии клановых башен, он выглядел нормально для патриарха своего клана.

Мамонтов устало покачал головой.

– Его отстранили от всех рычагов власти. Мягко и незаметно для окружающих. Формально он еще на троне, но фактически уже давно не правит.

На секунду Виктор замешкался, слишком неожиданной оказалась новость.

– Как это провернули? Он патриарх. Силой его не сломить.

По губам банкира пробежала слабая улыбка.

– Молодые наложницы. Техника ментальной обработки. Полный контроль и подчинение.

– Как с Еленой?

– Да.

Пауза. Виктор склонился над Григорием. Заданный вкрадчивым тоном вопрос прозвучал почти приговором:

– Кто за этим стоит?

Мамонтов поднял голову, заглядывая в глаза склонившемуся ледышке. Там не было ни милосердия, ни сострадания, ни жалости, один лишь холод безжалостной воли.

– Богдан… Богдан… Он всем управляет…

Кара первый раз слышала это имя, зато оно удивило Виктора.

– Богдан Мамонтов? Разве он не считается у вас в правящем роде тихоней на вторых ролях?

Григорий невесело усмехнулся.

– Тихоня… если бы вы знали…

– Знали что? – правая рука принц взяла банкира за шею и немного приподняла. – Не заставляй меня опять впадать в крайности. Говори!

Мамонтов дернулся и просипел:

– Скажу… отпусти… трудно дышать…

Хватка ослабла, хотя руку ледышка далеко не убрал, показывая, что все может повториться. От длинных пальцев на шее ментата остались видимые отпечатки. Каре потребовалось мгновение, чтобы понять, что это следы обмороженных тканей. Ладони Виктора несли с собой холод.

– Богдан изменился. Почти сразу после Великого Откровения. Когда источники взорвались, с ним что-то случилось.

– Что случилось?

Пауза.

– Не знаю, это трудно объяснить. Он изменился. Сильно изменился. У него появились новые силы и знания. Ментальная обработка магов – это его разработка. Не знаю, откуда у него это все, но он перестал походить на себя прежнего.

Виктор кивнул. Не сказать, чтобы его удовлетворил ответ, слишком много белых пятен присутствовало в коротком рассказе, но, похоже, сейчас его волновало другое.

– Ладно, с этим позже. Что насчет остальных? Сколько человек из правящего рода вовлечено в заговор?

Григорий покачал головой.

– Немного. Богдан предпочитал делать все чужими руками. Своих старался особо не привлекать. Боялся, что кто-нибудь сдаст Строгановым или Демидовым, сообщив о странном поведении.

– Движение пацифистов ваша работа?

Еще один унылый кивок.

– Шло намеренное подогревание экстремистских настроений внутри Триумвирата. Не только ради распада союза, но и для ослабления других кланов, входящих в альянс. Особенно это касалось Строгановых. Были опасения, что ледышки смогут помешать исполнению замысла.

Лицо Виктора скривилось в хищной усмешке.

– И не зря.

Он помедлил.

– Какова конечная цель? Чего добивается Богдан?

Григорий удивленно на него взглянул.

– А разве непонятно? Он хочет изменить статус-кво, вырвать клан из-под власти Триумвирата, дать свободу, позволить самим решать, что и как делать, не оглядываясь на Чертоги Льда и Уральские горы.

Виктор спокойно кивнул, будто и не ожидал услышать ничего другого.

Златоград. Владения клана Мамонтовых.

Центр города. Небоскреб «Пятый час».

Ресторан «Небесный приют». 12:30

Я смотрел на поникшего Григория и недоумевал, как настолько умный человек мог оказаться настолько тупым. Внушаемым, доверчивым, управляемым. Этого придурка разве не учили контролю и воспитанию воли? Или как только дело выходит за пределы бизнес-сделок, здравый смысл теряется?

Свобода… какая банальность. Ослов поманили морковкой, они и рады бежать за ушлым погонщиком.

– Выруби его, – я кивнул Каре.

Мамонтов открыл рот, собираясь что-то сказать, но подушечки пальцев брюнетки уже пережали точки на сонной артерии. Через несколько секунд тело финансиста обмякло.

– Провидцы-заговорщики…. ну-ну, – я с презрением покосился на тушку, медленно сползавшую на пол.

Кара придержала бессознательное тело за плечо.

– Кстати, почему он не смог предвидеть наш приход? Мог бы уйти заранее.

Я лишь хмыкнул.

– Предвидение не абсолютное знание. Слишком много факторов, влияющих на возможные события. Если в деле замешаны сильные маги, то будущее и вовсе становится неопределенным. Тонкости мне неизвестны, кажется, это как-то связано с магическим фоном планеты и каждого существа, вплетенного в его суть.

Из алькова в глубине зала выступили два телохранителя; когда началась свистопляска с энергией, простые люди предпочли укрыться подальше.

– Берите его, – распорядился я и повернулся к Каре: – И не забудьте потом вколоть нейтрализатор. Иначе задурит голову охране и сбежит.

Помощница молча кивнула. Вот и хорошо, с этим разобрались.

Вообще, изначально у меня не имелось намерений вступать в жесткую конфронтацию с Григорием. Как-никак один из видных представителей правящего рода хозяев города. Думал поговорить, ненавязчиво выяснить, не продавали ли Мамонтовы билеты для свободного перемещения через границу, в угоде своей неизменной погоне за прибылью.

Но стоило Григорию увидеть меня, как паршивец поплыл. И сразу стало все ясно. Видимо, не зря говорят про преступников, что только и ждут, чтобы их поймали, готовые сломаться при малейшем давлении.

Ну и конечно, сыграла роль моя принадлежность к властителям Холода. Ледышек боялись. Очень боялись. Без дураков. А Григорий больше других понимал, что с ним может сделать взбесившийся ледышка в попытках добиться ответов на собственные воп росы.

Хотя, чего скрывать, я сильно рисковал, увеличивая давление. Но когда увидел трясущуюся от страха холеную физиономию, назад дороги уже не было.

А ведь все было перед глазами. Просто удивительно, как раньше никто не догадался.

Проклятая инерция мышления. Никто не заподозрил Мамонтовых по вполне объективным причинам (как раньше казалось). Статус, богатство, союз с могущественными кланами, поддержка других великих родов и огромное финансовое влияние.

Кто при таких обстоятельствах начнет грязную игру против своих? Все равно, что рубить себе руки и ноги. И никто не хотел видеть очевидного, потому что слишком это глупо и нерационально. Кланы всегда выступали за разум и целесообразность.