своё место. Додумалась даже до того, что он вернулся в семью, ради должности. Ведь наш развод повлиял на решение отца. Хотя это может быть совпадение или моё больное воображение. Илья возвращается к нам осенью, а весной принимает руководство и тут же продолжает роман. Как бы там ни было, всё это в прошлом. Давай больше не заводить разговоров на эту тему? – Мам, пап, вас я тоже прошу об этом. Жизнь продолжается, мы вместе, а это главное.

Через неделю, в конце смены, Виктории сообщили, что ею интересовалась девушка. Номер телефона они ей не дали, но она обещала дождаться доктора на улице. Вика подошла к машине, когда её окликнули. Она повернулась и узнала в молодой паре Марину и молодого человека из палаты.

– Здравствуйте. Это я вас спрашивала, – сказала она, подойдя ближе, держась за руку спутника.

– Зачем? – как можно равнодушнее спросила Виктория.

– Мы хотели узнать, где похоронили Илью, – ответил молодой человек вместо неё. – Простите, но нам не у кого больше спросить об этом.

– Это всё?

– Всё.

– Садитесь в машину.

– Зачем?

– Мне проще показать это место, чем назвать адрес, – ответила Виктория, набирая телефон матери. – Мама, заберите Серёжу из сада. Я задержусь на час.

– Поедешь одна? – парень посмотрел на спутницу.

– Езжай домой и жди меня там. Обратно доберусь на метро, – она поцеловала парня в щёку и села в машину.

– Как ты себя чувствуешь? – задала Вика вопрос пассажирке, занимая кресло водителя и выезжая со стоянки.

– Это мой молодой человек. Мы живём вместе почти год. Я потеряла ребёнка, поэтому задержалась в больнице и не простилась с Ильёй Александровичем. Всё начиналось с игры и обмана. Вы можете меня выслушать?

– Будешь оправдываться или оправдывать Илью?

– Расскажу правду, а вы сами решите оправдание это или исповедь.

– Начинай рассказывать. Я не священник, отпускающий грехи.

– Родилась я в девяносто седьмом и, окончив девять классов, поступила в колледж, жила в квартире тёти. Она была не только хорошим психологом, ведя частные приём в городе, но и моим щедрым наставником. Как бы я не относилась к ней, но нужно отдать должное: до совершеннолетия меня учили только этикету, прививали вкус и держали в узде. А позже, я освоила не только финансы в колледже, но и искусство соблазнения, сексуальную грамоту и шантаж. Я стала кем-то вроде «подмастерья». Это не был бордель. Обычный кабинет психологической разгрузки в хорошей квартире приличного дома. Случайных и беспроблемных людей там не было. Оказывается, все сексуальные проблемы решаются обычным сексом. «Лечи подобное подобным». Учёбу я не бросила, жила, как многие мои сверстники, но имела свои обязанности и ограничения. Первое время мне это не доставляло удовольствия, потом вошла во вкус – работа не пыльная. В неделю один солидный пациент с проблемой в сексе, а деньги приличные. Ваш муж не был клиентом доктора Жанны Спиридоновой. Откуда мне было знать, что он не очередной пациент доктора, а бывший одноклассник без всяких сексуальных проблем. Вернувшись, после клуба в квартиру, я и застала тётушку верхом на вашем супруге. Она умела доставить себе удовольствие, используя мужчину как куклу. Тётя ушла, а я, включила камеру и прыгнула к нему в кровать, скорее по привычке, чем по желанию. Утром она застала нас в одной постели, даже не подумав о том, что я не выходила из отведённой мне роли. Я никогда не видела её в таком гневе. Когда немного успокоилась, придумала план. Её устраивал роман Ильи со мной, с последующим браком, ну или, на худой конец, развал его семьи. Складывалось впечатление, что это было что-то вроде мести за старую обиду.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Выслушайте до конца. Всё, что я делала, была постановка. В кабинете стояли камеры, Мне отводилась роль в самом начале. Я должна была соблазнить и немного дать расслабиться «больному». Он находился под препаратом, видя красивые эротические сны, при этом у него был секс, но не со мной, и не было шанса доказать обратное. Через время он приходили в себя рядом со мной, и был доволен, что подтверждала съёмка. Я никогда не спала с вашим мужем, – Марина на секунду замолчала. – Я нарушила приказ тёти и дала возможность Илье поговорить с вами после суда, чего нельзя было допускать по её установке. Мне в последний месяц стало жаль его, сама была не рада, что ввязалась во всё это, но не была уверена и в провале плана. Знаете, после ваших слов, он будто проснулся после глубокого сна и силой потащил меня к врачу. Как бушевала тётя: «Ты идиотка! Дура безмозглая, понимаешь ты всё испортила? Одно дело знать, что у тебя, возможно, есть дочь, другое, когда ты трахаешь собственную дочь», – кричала она. Я в тот же день уехала к отцу и бабушке. Мне не хотелось верить в то, что она сказала. Я должна была во всём разобраться. Когда отец и бабушка признались что я им неродная, мне было не так больно, как узнать, что моя мать – Жанна. Мой приёмный отец и Жанна, брат и сестра по отцу. Роды были домашними и проходили в доме моего деда, где на тот момент и жили мои родители. Так я узнала историю своего рождения, но кто мой отец не выяснила. Через два дня я вернулась в город. У меня были сбережения, я сняла комнату, нашла работу в банке по специальности. У меня появился парень. Мы случайно встретились с Ильёй Александровичем в магазине. Это было в марте. Попросила его выслушать меня и рассказала о «подставе» и о возможном родстве. Сделали тест на отцовство, и он оказался отрицательным, – сказала Марина и замолчала, заметив, что машина остановилась у ворот кладбища. – Думаете, у меня нет совести? Я сожалею, что явилась причиной вашего развода.

– Это не помешало тебе принять пятьсот тысяч в качестве залога за квартиру, хотя ты уже знала, что Илья тебе не отец, – грустно произнесла Виктория, глядя перед собой.

– Он не отец. Он мой дядя. Я дочь его брата, который умер через год после моего рождения. Илья решил мне просто помочь и заставить Жанну вернуть мне всё, что завещал дед, и чем она пользовалась эти годы, купить квартиру. В противном случае он бы покончил с её практикой и репутацией. Я хранила копии с камер. А залог я бы вернула, получив свою долю. Я не бедная родственница.

– Что вы решили делать после этого?

– Ничего. Оставить всё как есть. Будь я просто