Взяв флакончик с зельем, чуть прикрыла отверстие пальцем, чтобы оно лилось тонкой струйкой, и от души набрызгала на розовое пятно.

— Ты что делаешь? Три сразу, чтобы не текло вниз! — возмутилась сестра и попыталась отнять у меня бутылочку. — Не умеешь, не лезь!

— Если у меня не получится, отдам тебе свое единственное нарядное платье, — утешила ее, благоразумно умолчав, что оно летнее.

— Как будто оно сойдется у меня на груди, — хмыкнула Криста и напряженно уточнила: — А ты что, взяла из дома только одно платье?

Я не стала отвечать, сосредоточенно встряхивая флаконом. Мадлен поняла мой замысел и принялась помогать.

Через четверть часа и одно заклинание быстрой сушки на кровати лежал роскошный наряд, такой не стыдно надеть и на бал, не то что на завтрак. Розовый, фиолетовый и лавандовый на белом фоне плавно перетекали друг в друга, образуя причудливый размытый рисунок.

— Элея… Мадлен, — голос сестры дрогнул, — спасибо вам, девчонки!

— Подожди, чего-то не хватает. — Я прищелкнула пальцами. — Маленькая деталь.

Кратковременная иллюзия серебристой искры в самом низу подола стала последним штрихом. Теперь точно — хоть на бал.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила Криста, доставая из кошелька несколько купюр за использованное зелье. — Забыла сказать: когда шла из купальни, я заметила двух девиц, фигурами похожих на боевичек, но я их никогда не видела рядом с Фионой.

Поняв, что невольно сказала больше, чем собиралась, она закусила губу.

— Нет, я не думаю, что принцесса приказала уничтожить мои платья, она выше всяческих склок. Скорее кто-то, кому я нечаянно перешла дорогу, сейчас пользуется моментом, пока Фиона на меня дуется.

Значит, не показалось: ее высочеству не понравилось внимание принца к другим девушкам.

— Опиши боевичек, — попросила задумчивая Мадлен.

Сестра с улыбкой покачала головой и за считаные минуты нарисовала черно-белый портрет Индиры. Штрихами, недоработанный, но коротковолосую брюнетку узнать легко.

— Индира — кузина Рикарды Принст, телохранительницы ее высочества, — просветила нас Мадлен, — и выполнит все, что та попросит.

И, несмотря на подобные совпадения, обвинять принцессу никто не рискнет.

Когда мы с Мадлен уходили, Криста попросила меня задержаться.

— Элея, я не смогла найти свой альбом… тот самый альбом.

Встревоженная, немного жалкая, она искала поддержку. Как я могла в ней отказать? Сестре, которая при всей своей спесивости, холеной красоте и блестящем таланте художницы на самом деле надломленная личность? Которая за внешним благополучием прячет ущербность, возникшую после потери дара?

— Зря ты его привезла сюда, неосмотрительно.

Альбом хранил жутковатые образы, которые приходили к сестре во сне, а порой и наяву. Страшней всего, что иногда она рисовала несчастья, которые случались со знакомыми. Случались уже после того, как появлялся карандашный набросок.

— Уже поняла свою ошибку, не трави душу.

Особый альбом с черно-белыми рисунками — не то, что принято показывать друзьям, и станет концом репутации в высшем обществе, если его найдет враг.

— Подожди паниковать, поищи лучше: у тебя тут бардак, может, он где-то и лежит.

Криста вздохнула:

— Хотелось бы.

Когда я стояла на пороге, она неожиданно обняла и виновато прошептала:

— Прости меня… В последние дни я была дерьмовой сестрой.

Криста ругалась лишь на пике эмоций, что говорило о ее искренности.

— Дни? — Я не сумела сдержать нервный смех. — Уже лет семь точно.

— Прости, Элея, я постараюсь исправить то, что еще можно.

Не так давно я мечтала услышать эти слова. Сейчас же мне было все равно. И помогала я ей потому, что у нас одни родители. Дед часто повторял, что каким бы плохим ни был родственник, а кровь — не вода и проходить мимо его беды — сгущать тучи над своей головой.

Мадлен планировала забежать в библиотеку и вышла из комнаты раньше. Я же задержалась, чтобы отправить «вестников» бабушке и жене Карола. Обе почти сразу отписались: первая пообещала, что выполнит мою просьбу в течение двух часов, вторая заверила, что вечером лично явится в КУМ.

Здорово, когда складывается так, как планировалось. Все-таки жизнь прекрасна!

Увы, за завтраком настроение ухудшилось, точнее, мне его испортили. Ни одного темного в столовой не обнаружилось, и принарядившиеся девушки, испытывая разочарование, вовсю истекали ядом: сплетничали, язвили и обсуждали чужие наряды.

Чего врать, я и сама огорчилась, что Джаред не пришел позавтракать со мной.

До прихода Мадлен пришлось давиться овощным супом в компании Индиры, которая решила высказаться по поводу моего союза с зеленоволосой.

— Решила, что можешь подружиться с ней? Ошибаешься, Кимстар. У четырехглазки в мозгу абак,[2] эмоции испытывать она не умеет.

Возражать или что-либо доказывать я не собиралась.

— А с чего ты решила, что я хочу с ней дружить? Голый расчет лучше всякой дружбы.

Не ожидавшая циничного ответа Индира помолчала и, встав из-за моего стола, напоследок без прежнего энтузиазма добавила:

— Учти, она даже котов часто меняет, что говорить о соседках.

Последнее заявление сильно удивило: Принц обожал свою хозяйку, та платила взаимностью. Боевичка уже не знала, как очернить Мадлен, раз приплела и ее любимца.

Чуть подняло настроение появление сестры в эффектном платье и реакция окружающих. Многие рассматривали его с восхищением, но нашлись и те, кого приход Кристы удивил и разозлил. Галика, Индира и ее кузина быстро справились с недоумением и с опаской посмотрели на принцессу, выдавая свою заказчицу с головой. Все-таки она… печально.

Мадлен пришла с толстой книгой под мышкой, привычно собралась сесть за стол в дальнем углу, но я успела перехватить соседку и позвать к себе.

Теперь внимание присутствующих сосредоточилось на зеленоволосой, но та преспокойно завтракала. Казалось, насмешливые и недоуменные взгляды только усилили ее аппетит не хуже горького перца.

«Вестник» от бабушки, что курьер уже в пути, поднял настроение. Сходив в комнату за шубой, я направилась к вратам.

Мороз приятно щипал щеки. Меня согревал роскошный мех и мысль, что в последующие этапы отбора смогу выглядеть пристойнее, чем на предыдущем.

Я попросила бабушку на время выдать какие-нибудь драгоценности. Она и раньше предлагала, но я не любила приемы и редко выходила в свет — как-то мама обмолвилась, что там блистают две Кимстар, а третья, рыжая, не в моде. Она пошутила, но я не смогла переступить через обиду.