– Господи, как подумаю, что Светлана Никитична сейчас одна… последнюю ночь на земле коротает, – всхлипнула Маринка. – Если разобраться, что она в жизни видела, кроме своей работы?

– Тебе бы следовало подумать об этом еще засветло, – надулась Наташка. – Ты что, жалеешь, что не пригласила ее в нашу припозднившуюся компанию? Кстати, у усопшей какой размер ноги был?

– Тридцать девять – сорок… – Маринка шмыгнула носом и полезла за салфеткой. – Раньше был на пару размеров меньше. Ты это к чему?

– К тому! Не она ли была каменной гостьей, попытавшейся влиться в наши посиделки через окно своей бывшей комнаты? Иначе с чего бы нянюшке драпануть оттуда с такими дикими воплями? Чужое место заняла.

– Зачем бабуле лезть через окно, когда ее душа легко может пройти сквозь стены? – обиделась за покойную свекровь Маринка.

– Слушайте, нельзя ли прекратить всю эту нелепицу? – возмутился Борис и сам себе ответил: – Можно и нужно. Кремация покойной в одиннадцать? Надеюсь, никто не проспит.

– А я надеюсь, что поедут все без исключения? – с вызовом спросила сверху Юлька. И нарвалась на замечание отца, явно недовольного ее вызывающим поведением. Ему поддакнула Наташка, которая собиралась избежать неприятной процедуры, занявшись вместе с Анной Петровной поминальным столом. Я тактично промолчала, хотя было жалко дурочку Юльку. Но уж очень надоели перепалки.

Все как-то сразу засуетились и стали расходиться. При этом Брусилов-младший нечаянно выронил свою дубину, а я, вовремя подсуетившись, утянула ее к себе. Похвалив естественный природный дизайн этой «погремушки», выпросила в качестве главного украшения своей дачной кухни – дерево к дереву! Не приведи, Господи, пустит в дело. На мужа старалась не смотреть. И так каждый день видимся. Пристроив подарок на плечо, быстро отправилась к себе, чувствуя, как мне в затылок дышит Димка. Включив свет, очень удивилась, что оказалась в одиночестве. Значит, сыграло роль больное воображение. Переместив совсем не холодное оружие в руку, выключила освещение и подошла к окну.

Ощутимо веяло прохладой и… темным прошлым этого участка земли. Я совсем не удивилась, увидев перед собой Даньку.

– Попроси Юльку обработать твои царапины на руках, они тебя выдают. Пусть замажет йодом, сойдут за старые раны. В этом доме все время кого-то замазывают. И передай ей, чтобы не перепрятывала бальзам своей бабушки в другое место. Поверь, нам он не нужен. К моменту нашей старости придумают что-нибудь поинтереснее. Если не бросит таскаться с бабулиным эликсиром, может получиться, как с Ксюшей. Даже ты не успеешь ее защитить.

– Да достала она уже с этим пойлом! В третий раз собирается бутыль перепрятывать, – почесал в затылке Данька. – Просто мания какая-то, всех подозревает в охоте за этой бурдой.

– Увы. Так сложились обстоятельства.

– Тяжелая, наверное? – кивком головы Данька указал на мою руку, и я ее сразу же разжала, освобождаясь от внушительной «толкушки». Спрашивается, чего с ней таскалась? Чтобы не путалась под ногами, пристроила ее к стенке.

– Это ты виноват! Благодаря Юльке затеял ночные шастанья по участку, а влюбленную в тебя собаку оставил с Брусиловыми. Вот она их и перебаламутила своими стенаниями. Насколько я Деньку знаю, носилась по комнатенке, пытаясь выскочить на улицу, чтобы пристроиться к твоему ночному променаду. Между прочим, бред – заделать узкое окно в летнем домике решеткой, а большие оконные проемы в доме, расположенные в метре от земли, – нет. Но это так, к слову. Я хочу сказать, что все вы носились, как придурки, друг за другом в поисках врага.

– Лично я сначала бегал на берег встречаться с Юлькой! И только потом… А откуда мне было знать, кто там крадется в кустах по участку? Пока разобрал… Еле смылся.

– И весьма удачно. Мог бы схлопотать «толкушкой» по макушке…

– Ирина, с кем ты там разговариваешь?

Я основательно вздрогнула, резко развернулась на голос мужа, задев при этом ногой дубинушку. Она грохнулась на пол. Яркая вспышка света заставила втянуть голову в плечи и зажмуриться.

– Совсем не обязательно столь эффектно обставлять свой приход! – пробубнила я. – Выключи свет. Глаза перегорят.

– Так с кем ты переговаривалась?

Я удовлетворенно отметила, что свет погас.

– С тобой, естественно. Ты, вопреки обыкновению, молчал, но я мысленно считывала все недовольство, которое готовился высказать. Парировала, как могла.

– Толкушкой по макушке!

– А ты слов не понимал. Не вижу причин для недовольства. Другой бы радовался тому, что даже мысленно, он всегда со мной.

– Вот пусть другой и радуется!.. Что?! Какой другой?!

– Других дураков нет! – внятно доложила я и, споткнувшись о свое дизайнерское приобретение, на удивление точно полетела к кровати. Куда покатилась дубина, меня уже не интересовало. Стало ясно, что еще минута промедления, и засну прямо в том положении, в котором грохнулась – поперек кровати.

Сквозь сон слышала тихий стук в дверь и голос Бориса, интересовавшегося, все ли у нас в порядке. Димкин ответ по поводу освоения какого-то мастер-класса по перехватыванию летающих дубин сочла не разумным. Дубина-то была всего одна. Борис тоже разумностью не отличался. Поверить в эту галиматью! Мало того, среди ночи интересоваться счетом!

– Спать мешаете! – рявкнула я через силу. В подушку, потому как улеглась на живот. Что получилось, и сама не поняла. А Димка с Борисом – тем более. Во всяком случае, муж сообщил собеседнику, что я воды прошу – во сне чаю не напилась. Не успела за пять истекших минут. Огрызаться сил не имелось. И когда Дмитрий Николаевич, безжалостно проявив заботу, попытался меня напоить своей дурацкой минералкой, я просто горестно завыла. Ну нельзя же так издеваться над спящим человеком! Буквально тут же за стенкой мне «подпела» Денька. Кузнецовы сдуру решили напомнить псине, где ее место. Не могли еще денек переждать.

К Деньке мелодично подключилась Наташка. Борис, точно, не пел. Он орал. Насколько удалось разобрать, его не устраивали все дубины на свете. Нашел повод для ночного скандала! Мало ли что меня не устраивает? Да та же бутылка с минералкой, с которой Димка, пытаясь меня приподнять, упорно ко мне пристает.

Не знаю, что там у него по результатам его мастер-класса, но воистину «живая» вода активизировала во мне все жизненные силы, и я с завидной ловкостью метнула бутылку в открытое окно. Раздался треск, дикий вопль не меньше десятка морд сводного отряда котов, Денькин лай, Наташкины призывы немедленно сдохнуть всем бешеным домашним, а равно не очень домашним животным и… тихий стук в дверь. Борис Иванович не просто интересовался, а настойчиво уверял, что у нас не все в порядке. Димка, невольно оставивший меня в покое, решительно ему возражал, уверяя, что порядок отсутствует именно у них с Натальей, чему доказательство шумовые эффекты из их комнаты. И все предлагал их послушать. Можно подумать, оба не наслушались!

Сидя на кровати, закрыв уши ладонями и покачиваясь из стороны в сторону со сноровкой маятника, я старательно укачивала себя монотонным колыбельным напевом: