А потом около десяти в студию приехала Алана. Увидев ее, я не смогла сдержать улыбки. Но в первую очередь спросила:

— Это твои люди тайно следят за мной?

— Мои, но не тайно, — она взглядом окинула мою студию. Подошла к стойке. Открыла альбом с фотографиями.

— Зачем?

— Я только нашла тебя и не хочу опять потерять.

— Я не собираюсь сбегать, — ответила качнув головой.

— Это вопрос безопасности. Ты можешь говорить о том, что до этого дня жила без охраны и все было хорошо, но мой мир немного иной и поскольку ты его коснулась, я хочу обеспечить тебя защитой.

— То есть, мне правда может понадобиться охрана?

— Я предпочитаю перестраховываться. Не волнуйся. Они тебя никаким образом не потревожат. Я скажу, чтобы с этого дня ты их не видела. В твою жизнь эти люди вмешиваться не будут.

В этот момент в салон вошел Митчел и, увидев Алану, он замер на месте. Я понимала, что позже придется ему все объяснить, но пока что я попросила альфу присмотреть за стойкой, а сама пошла показывать маме салон.

Учитывая, что она руководила несколькими корпорациями, я предположила, что мой крошечный салон для нее будет скучен, но, тем не менее, меня даже удивило то, с какой внимательностью она его рассматривала и слушала меня.

Я знала, что у Аланы была глобальная загруженность, но в дальнейшем мы виделись каждый день.

— Твои братья заграницей. Но я сообщила им, что в срочном порядке жду их. Через неделю они приедут и я познакомлю тебя с ними.

— Ты им еще не рассказала про меня?

— Пока что — нет.

Волновалась ли я перед встречей с братьями? Да. Еще как.

Но именно это было для меня странным. Порой я ловила себя на мысли, что я очерствела. Например, однажды будучи с Аланой, я случайно услышала о том, что Норма, оказывается, еще жива и, более того, Алана тайно оплатила ей лечение в дорогостоящей клинике.

— Зачем? — я спросила у нее. — Ты правда хочешь ей помочь?

— Нет, — женщина качнула головой. — Но я не могу позволить ей так просто умереть.

— Поэтому решила ее вылечить?

Изначально Алана закрыла эту тему, но я ясно дала понять, что не являюсь ребенком или неженкой, а поскольку Норма и меня касается, я имела право знать.

— Я предпочла бы некоторые темы скрывать от тебя. Ты беременна и мне бы хотелось, чтобы ты думала лишь о хорошем. Поэтому, если тебе станет плохо — предупреди и мы эту тему закроем.

Алана сказала, что сделает все лишь бы Норма вылечилась. Но, как только это произойдет, последует то, из-за чего Норма будет мучиться словно в аду, а потом и вовсе захочет себя убить. Что в итоге именно так и произойдет. Норму будет ждать не спокойная смерть в больничной палате, а настоящая пытка и муки.

Стоило мне это услышать, как мне тут же захотелось сказать, что это неправильно. Что нужно уметь прощать или хотя бы не истязать людей. Но, так и не успев произнести ни слова, я поняла, что слова Аланы у меня не вызвали ужаса или вообще чего-то подобного.

И, тем более, я не хотела говорить, что нужно уметь прощать, ведь сама делать этого не собиралась.

Конечно, я и о мести не думала. Я просто отпустила прошлое, решив жить будущим при учете того, что прошлое не забуду.

Но Алану касательно Нормы я переубеждать не стала. Вообще. Даже слова не сказала. Лишь попросила не трогать Диланов, так как прекрасно знала о том, что она продолжала искать информацию о них. Особенно, после того, как ей стало известно о том, что со мной происходило в детдоме и, что им это не помешало опять захотеть меня туда отдать.

Я не рассказывала Алане из-за чего у меня возникла задержка в пробуждении, но она и об этом узнала, из-за чего к Диланам у нее было критичное отношение.

Некогда же я была опозорена этой меткой «не пробужденная». Про меня писали статьи и говорили в новостях. Все это происходило меньше гона назад, поэтому нечто подобное Алана вовсе нашла без труда.

— В моей задержке пробуждения есть и плюс, — однажды сказала я ей. — Думаю, Норма лишь из-за этого рассказала мне про тебя. Она так и сказала, что будучи калекой я тебя опозорю. Предполагаю, что Норма этого желала.

— Она идиотка. Мой ребенок, каким бы он ни был, меня никогда не опозорит.

Этот разговор плавно перешел в другую тему.

— Я все еще хочу, чтобы ты переехала ко мне, — сказала Алана. — И я хочу, чтобы в дальнейшем ты так же занялась делом Фокс.

— Я не буду менять своего решения. Я уже говорила, что достаточно взрослая, чтобы обеспечить себя жильем и работой. И не собираюсь сидеть у тебя на шее.

— Ты не правильно смотришь на мое предложение. Скажу сразу — я не против того, что ты открыла свое дело. Более того, я этому рада. Эту твою сферу я трогать не буду и предпочту, чтобы ты развивала ее самостоятельно, так как для тебя это возможность открыть в себе новые грани. Но отказываясь от моего предложения, ты отказываешься вступить в семью Фокс.

— Я ни в коем случае не отказываюсь. Просто не хочу принимать то, что не является моим.

— Как раз оно твое по праву. И я не говорю принимать и пользоваться. Я говорю принимать, работать и развивать. Ты часть Фокс и я предлагаю тебе вносить вклад в семейное дело, чтобы позже твоему ребенку так же досталось то, что ему принадлежит, как Фоксу.

— Какой я могу внести вклад в развитие корпораций Фокс? У меня нет ни умения, ни опыта.

— Ошибаешься. Я видела какие книги ты читаешь. Я разговаривала с тобой. Да, опыта у тебя нет, но есть способности и возможности. И я вижу, что на том уровне, на котором ты сейчас находишься, тебе тесно. Я даю тебе возможность проявить себя.

Мне захотелось опять возразить Алане, но после пробуждения, которое сняло блок с моего разума мне и правда было тесно. Я пыталась реализироваться в студии, но иногда казалось, что мне и тут тесно.

Конечно, я никогда не брошу студию. Она была моей отдушиной, но временами я задумывалась о том, что мне хотелось чего-то куда большего.

Алана будто бы видела меня насквозь.

— Присоединяйся к своим братьям, — сказала она. — Они тебе помогут. Всему научат и поддержат. В ответ ты поможешь семейному