Четверг, 8 ноября. Мэтти, Марта и я завтракали сегодня вместе с английским послом и со знаменитым австрийским музыкантом Рихардом Штраусом. Насколько я помню, приблизительно 13 октября я спрашивал у сэра Эрика Фиппса, заключен ли пакт между Англией и Нидерландами, по которому Англия гарантирует голландские владения на Дальнем Востоке, а Нидерланды, в случае если Германия или Япония или обе эти страны вместе спровоцируют новую войну, откроют для английского флота свои гавани. Он сказал тогда, что ничего не знает о таком пакте. Я спросил его также, действительно ли концерн «Армстронг-Виккерс», близко связанный с английским правительством, продал Германии большую партию военных материалов перед самым приездом английской делегации для переговоров об уплате долга за ланкастерскую пряжу. На оба вопроса он тогда ответил отрицательно, но обещал посетить меня, если что-нибудь узнает. С тех пор он ко мне не заезжал.

За завтраком не было никаких откровенных разговоров. После того как все встали из-за стола, сэру Фиппсу удалось избежать беседы со мной наедине, хотя все заметили это. Мы говорили с ним сегодня только в присутствии других. Он впервые поступил со мной таким образом. Я убежден, что агенты Армстронга действительно продали немцам военные материалы и получили плату за них золотом в то самое время, когда ланкастерцам было заявлено, что уплатить им нечем. Я постараюсь выяснить это, чтобы сообщить все факты в Вашингтоне, когда приеду туда.

В четыре часа я посетил голландского посланника и спросил у него о нидерландско-английском пакте. Он сказал, что такого пакта нет, но признался, что ездил в Лондон, надеясь сделать что-либо в этом направлении. По его словам, Нидерландам придется участвовать в следующей европейской войне или же они будут присоединены к Германии. Он уверен, что война близка.

Я рассказал ему, что, как полагают, сэр Генри Детердинг12 намерен вскоре приехать и повидаться с Гитлером. Об этом посланник ничего не слышал. Тогда я спросил:

– Правда ли, что сэр Генри поддерживает сэра Освальда Мосли, лидера английских фашистов?

Он ответил:

– Я хорошо знаю его и уверен, что он охотно даст Мосли сто тысяч фунтов стерлингов, чтобы помочь ему победить на выборах.

– В таком случае, он, вероятно, приедет сюда, чтобы заключить с Гитлером сделку и монопольно завладеть германскими рынками для сбыта своей нефти и бензина? – спросил я.

На это посланник ответил:

– Я слышал, что недавно в Лондоне у них состоялось совещание с представителем компании «Стандард ойл» относительно их взаимоотношений в Европе, поэтому сомневаюсь, чтобы у сэра Генри мог быть такой план.

Мы поговорили еще немного и пришли к полному единодушию по всем важным вопросам, касающимся угрозы войны в Европе, а также на Дальнем Востоке, после чего я откланялся. Посланник сказал, что завтра уезжает в Гаагу, а когда вернется, зайдет ко мне поговорить.

Пятница, 9 ноября. Сегодня утром я узнал, что между Германией и Россией идут переговоры о продаже России немецких товаров с предоставлением рассрочки на пять лет. Чтобы выяснить это более точно, я послал за Арманом Бераром. Когда он пришел, я по секрету рассказал ему то, что мне удалось узнать. Он был несколько встревожен, но ничуть не удивился и обещал сообщить мне, если ему что-либо станет известно. Так как Буллит не достиг никаких реальных результатов в своих переговорах о долге России Соединенным Штатам, составляющем сумму в 200 миллионов долларов, и сейчас возвращается в Вашингтон, я, если мне удастся, постараюсь поскорее разобраться в этом вопросе и сообщу все по телеграфу в государственный департамент.

Два дня назад на приеме в русском посольстве присутствовало много высокопоставленных германских деятелей и генералов рейхсвера, а это уже кое о чем говорит, хотя Гитлера, Геббельса и Геринга там не было. По-моему, рейхсвер, министерство иностранных дел и сторонники империи все дружно настаивают, чтобы Гитлер заключил пакт с Россией, как это было сделано с Польшей в 1933 году, что удивило весь мир. Их цель – изолировать Францию и приобрести рынок для сбыта немецких товаров, как уже сделала однажды Германия при прежнем режиме. Русские же хотят дать понять Соединенным Штатам, что придают им не очень-то большое значение13. Все это предвещает мир на несколько лет, то есть до тех пор, пока Германия не будет готова занять господствующее положение в Европе.

Суббота, 10 ноября. Сегодня вечером мы слушали итальянский концерт, на который посол Черрути и его супруга пригласили весь дипломатический корпус. Концерт был превосходный. После первого отделения я поговорил немного с польским послом, который лишь недавно возведен в этот ранг. Он сказал, что, по его мнению, русско-германский пакт сейчас готовится, а может быть, даже уже подписан.

Воскресенье, 11 ноября. Вчера приходил Джеймс Макдональд, который надеялся повидать некоторых членов германского правительства. Доктор Шахт отказался принять его, хотя сам назначил аудиенцию на 9 ноября. Завтра Макдональд встретится с заместителем Шахта. Он надеется уговорить немцев разрешить евреям, которых насильственно вынуждают покинуть Германию, взять с собой хотя бы часть своего имущества.

Сегодня у нас завтракал профессор Серинг, который лучше, чем кто-либо из известных мне людей, знает экономическую и сельскохозяйственную жизнь современного мира. Он опять горячо и совершенно открыто выражал несогласие с философией и практической деятельностью Гитлера. Его жена была еще более безрассудна. Оба они не очень-то усердные христиане, но регулярно посещают церковь доктора Нимеллера в Далеме и радуются, что лютеране воспротивились попытке насильно объединить всех немцев в одну церковь – «Deutsche Christen».

На завтраке также присутствовал граф фон Бернсторф, племянник бывшего германского посла в Вашингтоне. Граф тоже открыто критиковал самовластие, которое, как он сказал, означает для Германии гибель на долгие десятилетия. Был у нас и еще один гость, незадолго перед тем очень откровенно высказывавшийся в Берлинском спортивном клубе. Сегодня на нем был значок нацистской партии, и я с удивлением подумал, что он, по всей видимости, намерен сообщить в министерство пропаганды каждое слово, которое говорится у нас за столом. Из меня ему ничего не удалось вытянуть. Профессор не обращал на нациста никакого внимания, он говорил еще более открыто, чем раньше, и объявил, что состоит в родстве с сыном знаменитого адмирала фон Тирпица, что несколько заинтересовало нациста. Это был очень своеобразный завтрак. Когда все разошлись, Марта заметила, что Бернсторф наговорил много лишнего в присутствии нациста и она боится доноса.

Понедельник, 12 ноября. В посольство пришел директор американской компании «Фокс филм» и рассказал, что несколько дней назад на конференции кинодеятелей в министерстве пропаганды от него потребовали, чтобы в американских фильмах, предназначенных для демонстрации в Германии, содержались выпады против Соединенных Штатов. Директор компании не согласился с этим, сославшись на то, что подобная пропаганда еще больше возмутит общественное мнение в Соединенных Штатах. Германские заправилы в области кино заявили, что им безразлично, что говорят или думают американцы о немцах. Он просил меня помочь ему в случае, если за неподчинение приказу у него будут неприятности. Единственное, что я мог обещать ему, – это попросить нашего генерального консула Дженкинса сделать для него все в рамках закона и существующих договоров. Мне кажется, что продукция компании «Фокс филм» будет запрещена; то же самое грозит и некоторым другим компаниям.