Элькин день рождения ознаменовался жуткой грозой. Проснулась я уже после ухода Кайла на работу, температура не была слишком большой, да и сыпь новая вроде бы не появлялась. Самостоятельно выпила все лекарства и заглянула к Лирэль. Та читала, ожидая, когда проснется Элла.

— Принесла?

Подарок иера хранила у себя, чтобы вездесущая активная Элька его не нашла. Большой кукольный домик и комплект игрушек к нему, по нашим ожиданиям, должен был стать для девочки большой радостью. Жаль только с прогулкой в парке ничего не получилось. Но на кухне уже ждал вкусный тортик, ароматный чай, фрукты и большой яркий леденец. Леденец — на вечер.

— Кайл ее не поздравил? — спросила я.

Лирэль приходила задолго до ухода мужа.

— Нет, — вздохнула иера и покачала головой. — Я напомнила. Пожал плечами, и все. С утра Рита заходила, Кайл злющий был. Что-то сказал насчет того, что завтра полетит в головное отделение «ДА».

Я нахмурилась. Головное отделение «ДА» в Верхнем — это серьезно. Учитывая, что не так давно там пострадал птенец. Похоже, что-то затевается, но вряд ли меня посвятят в эту священную тайну. Разве что хоть немного удастся выяснить у Кайла, когда тот будет в хорошем расположении духа.

— Пошли дарить подарки, — наконец вздохнула я. — Уже десять почти, хватит спать.

Элька, когда мы ввалились в комнату, уже проснулась и терла ручками глазки. Заулыбалась при виде меня, ее забавляла наша похожесть. Обняла, уселась на коленки и заинтересованно уставилась на Лирэль, которая поставила посреди комнаты большую коробку.

— Это тебе подарок от нас с Лирэль, — улыбнулась я. — С днем рождения, дорогая!

— Спасибо, — пролепетала девочка.

— Давай разворачивать.

Элькин смех и восторг я, наверное, запомню на всю жизнь. Такого счастья я еще ни у кого не видела. Даже приютские редким подаркам радуются меньше, чем эта девочка, дочь очень богатого человека, радовалась кукольному домику.

Мы просидели все утро, собирая дом и наряжая кукол. Предстояло много работы: собрать мебель, расставить ее, повесить шторки. Там даже была возможность выбора обоев! К счастью, Эльку все это не пугало, и она с радостью принялась нам помогать.

Потом был торт, чай, фрукты. Наверное, лучший завтрак в жизни Эльки. Да и в моей, пожалуй, тоже. Объевшись, мы читали до самого обеда, пока у меня не поднялась температура. Лирэль и Элька, которая почти выздоровела, вернулись к домику. Я же задремала в гостиной на диване, желая поймать Кайла после работы и устроить хорошую взбучку по поводу дня рождения дочери.

А он словно чувствовал, явился часам к одиннадцати. Естественно, Лирэль я отпустила, Элька уже давно спала, уставшая от впечатлений первого (по моему мнению) дня рождения в жизни.

— Привет, — сказала я, когда Кайл вошел в гостиную и небрежно бросил куртку на кресло.

В ответ — молчание. Прошел к бару, налил приличную порцию чего-то крепкого и залпом выпил. Да, кажется, время неудачное. Но не отступать же.

— Кайл, надо поговорить.

— Не сейчас, Блейк, иди спать.

— Сейчас!

Кое-как поднялась, подошла, твердо намереваясь обо всем сообщить. В конце концов, то, что у Кайла проблемы на работе, не означает, что можно игнорировать день рождения дочери.

В общем, я призналась в том, в чем изначально признаваться не собиралась.

— У меня сегодня тоже день рождения.

Кстати, двадцать. Круглая дата. Думала ли я, что проведу этот день вот так?

Кайл лишь пожал плечами, как и говорила Лирэль.

— Подари мне подарок, пожалуйста, на день рождения, — сказала я.

— Что ты хочешь? Кольцо? Серьги? Деньги?

— Нет. — Почему он постоянно думает о каких-то вещах? — Подари мне десять минут своего времени.

— Что мне сделать-то? — спросил Кайл, опершись о каминную доску.

— Десять минут? — уточнила я.

— Десять минут, — согласился муж.

— Пошли.

Он не без некоторого раздражения последовал за мной в детскую. Элька спала, отбросив одеяло и засунув большой палец в рот. Нежные волосы забавно растрепались, игрушка валялась на полу.

— Иди сюда. — Я цепко ухватила Кайла за руку и заставила подойти к кровати. — Посмотри, какая симпатичная.

— Ну и что? На мать похожа. — Он поморщился, едва взглянув на Эллу.

— Почему ты ее не любишь? — спросила я. — Она ведь ничего плохого не сделала. И тянется к тебе. А ты ее отгоняешь. Доходит до того, что, когда ты возвращаешься домой, она бежит ко мне на руки. Кайл, ты ее хоть раз бил?

— За кого ты меня принимаешь? — тут же взвился он.

— Успокойся. А что я должна думать? Ребенок несчастный. Словно в приюте живет. Ни конфеты от отца, ни игры, ни объятий. Даже по голове ни разу не погладил. Да что там я! В приюте хотя бы хвалят иногда. И игры проводят. Козел ты, Кайл.

— Выбирай выражения. Как мне воспитывать дочь, я сам разберусь. А тебе бы сидеть тихо, а то окажется вдруг, что ты мне изменяла. И все, милая, развод без содержания. И никто мне слова не скажет.

— Я же говорю, козел. — Я почувствовала, что вот-вот разревусь. — Между прочим, я не хотела выходить за тебя замуж. И даже в последние дни подумала, что мы поладим. А ты то ли умело притворяешься, то ли вымещаешь злость на домашних. Какого демона ты ушел, ничего не сказав Элле? Думаешь, привел в дом девку, и все, дочь в надежных руках?

— Высший! Блейк, чего ты завелась? Днем рождения недовольна? Так давай я денег дам, купишь себе чего-нибудь.

— У нее тоже сегодня день рождения! — рявкнула я, не сдержавшись. — И единственный подарок, который получила твоя дочь, — игрушка от мачехи, у которой пару недель назад денег едва хватало на еду.

— Ну и что я должен по этому поводу сделать? Надеть колпак и скакать вокруг маленького ребенка, как вокруг елки? — удивленно спросил Кайл.

Мне хотелось быть посуду. Кричать, драться. Реветь, ломать что-то. Делать хоть что-нибудь, чтобы достучаться до этого мужчины, который так равнодушно относился к собственной дочери. И который мучил ее своей нелюбовью, потому что маленькая девочка, которая никогда не знала ласки, очень страдала, видя, как папа совсем не обращает на нее внимания. Я-то уж знала точно.

— И что ты от меня хочешь? Возьми деньги, своди ее в парк, купи игрушку, покатай на карусели. Ты больше всех о ней печешься.

— Кайл, — я все-таки почувствовала, как глаза наполнились слезами, — просто сделай одну вещь.

— Какую?

— Пообещай, что сделаешь. Десять минут, это больше не займет.

— Хорошо, я сделаю, что ты просишь, и ты отстанешь, так?

Я медленно кивнула.