В этот миг Стара шагнула вперёд, достала свой лук, прицелилась и выстрелила, убив ближайшего противника и пролив первую кровь в этой битве.

Вслед за этим удары имперцев посыпались лавиной. Рис поднял меч и щит, отражая многочисленные удары одновременно со всех сторон. Он размахнулся мечом и раздробил им череп одному солдату, а затем развернулся и заколол другого в живот. К несчастью, этим движением он открыл свой бок, и другой противник ударил его щитом под рёбра, отправив его на землю со звенящей от удара головой.

Поле битвы наполнилось лязгом доспехов и мечей, какофонией от столкновения двух стен металла. Солдаты с обеих сторон дрались один на один, рука к руке, проливая кровь, но не сдавая ни дюйма. Вскоре поверх грохота оружия послышались стоны, а земля под ногами воинов окрасилась красным.

Под командованием Колдо, Людвига, и Кейдена лучшие рыцари Перевала не стали дожидаться имперцев и сами бросились в атаку, мечами и топорами круша дюжины врагов, прежде чем те успевали перестроиться. Когда имперские солдаты занесли свои мечи у них над головами, они пригнулись, пропустив их мимо себя, развернулись и ответным ударом повалили их лицом в грязь. Кейден был особенно хорош. Он заблокировал удар имперца за долю секунды до того, как тот достал его брата, Людвига, а затем заколол противника в живот. Людвиг взглянул на своего младшего брата с изумлением и благодарностью.

"Ты спас меня", – сказал Кейден. "Ты не бросил меня в пустыне. Думаешь, я не нашёл бы способа тебе отплатить?"

Тем временем Эрек выбрал для своих воинов с Южных Островов другую стратегию. Сверкая золотыми доспехами, его вышколенные воины выстроились в идеально ровную линию, шагнули вперёд и одновременно метнули копья. Целая стена копий взмыла в воздух и скосила дюжины атакующих имперцев, заставив задние ряды споткнуться о трупы передних.

Не успели имперцы выровнять строй, как солдаты Эрека метнули ещё одну порцию копий, а затем – ещё…

Когда копья закончились, Эрек и его люди достали мечи и с криком бросились вперёд, добили раненных копьями, а затем переключились на новую волну нападавших. Эрек увернулся от нескольких ударов, затем пнул одного солдата и сбил его с ног, тут же развернулся и отсёк другому голову. Он использовал свой щит как оружие, сначала оглушая противников, а потом добивая их клинком. Он был неудержим и один мог сойти за целую армию, а все его люди во главе со Стромом были почти также хороши, как он.

Гвендолин стояла в глубине с поднятым луком и отстреливала одного имперца за другим, прежде чем те успевали к ней подобраться. Кендрик, Брандт и Атме присматривали за ней и оберегали как могли. Когда у Гвен закончились стрелы, а имперские солдаты подошли слишком близко, Кендрик выступил вперёд и отразил их атаку, а Брандт, Атме и остатки Серебра пришли ему на помощь и тоже встали на защиту своей Королевы. Здесь же был и Стеффен, умудрявшийся ограждать Гвендолин сразу со всех сторон от любого, кто подходил слишком близко. А если кто-то умудрялся проскользнуть сквозь эту линию защиты, Крон подскакивал вверх и перегрызал нападавшим глотки.

Алистер стояла рядом с Гвендолин, выставив ладони вперёд, и, целясь в имперцев, выпускала красные световые шары, поражавшие всех в радиусе десяти футов.

Годфри превзошёл сам себя, но всё равно немного неуклюже держал меч и дрался бок о бок с Акортом, Фултоном, Арио и Мереком. Он не был воином, его удары были неточными, он легко терял равновесие и забывал о защите. Особенно крупный солдат с мерзкой гримасой на лице подошёл к нему, занёс над ним топор, и Годфри приготовился умереть.

Внезапно, лязгнул металл, и Годфри, благодарно обернувшись, обнаружил Дариуса с мечом наперевес, остановившего лезвие топора и спасшего ему жизнь. Мерек заметил их, подбежал и вспорол имперскому увальню живот. Когда же другой солдат воспользовался невниманием Дариуса и замахнулся ему в спину, Дрей рванул вперёд и отгрыз ему ступню.

Арио и Эйнджел вооружились пращами и вместе избавились от дюжин имперцев. Акорт и Фултон пытались драться, но почти сразу выронили щиты и оказались на грани гибели. Здесь снова помог Дрей – он с рыком бросился на их обидчиков, пока двое толстяков поднялись на ноги и отбежали в безопасное место.

Колдо и Эрек, Кендрик и Дариус, Алистер и Гвендолин – все они дрались вместе, спина к спине, образуя живую стену воинов, объединённых любовью к родине. Они не отступали и не сдавались. Они дрались за Кольцо, за последнее, что у них было в мире, за страну, которая значила больше, чем просто клочок земли.

Но дольше длилась битва и чем ниже садились солнца, тем тяжелее им становилось. Рис, измотанный, со стекающим градом потом, весь в крови, стоял по пояс в трупах врагов и чувствовал, что его плечи начинают отказывать. Он стал медленнее, неповоротливее, реагировал не вовремя и отбивался вяло. Он оглянулся и увидел, что все его люди тоже были на пределе. Всё больше и больше звучало предсмертных криков, и не только с имперской стороны. Его ряды редели.

Рис вскричал, когда лезвие вражеского меча оцарапало ему шею, но заставил себя не обращать внимания на боль. Стара шагнула к нему и копьём заколола нападавшего. Риса это не слишком утешило. Зная, что смерть всё равно неизбежна, в глубине души Рис, сам того не желая, надеялся, что рана станет смертельной и эта мясорубка для него наконец-то закончится. Однако, другая его часть надеялась, что этот день будет длиться вечно. Ему хотелось убить как можно больше врагов, прежде чем умереть самому, умереть с честью, сражаясь до последнего удара в величайшей битве всей его жизни.

В этот момент из леса возникла свежая волна Имперских солдат, и уверенности в Рисе поубавилось. Он не знал, сколько ещё протянет.

Пожалуйста, Господи, – молился он, – дай моим плечам силы. Позволь поднять меч в последний раз. Дай мне умереть с достоинством.

*

Годфри держал свой меч обеими дрожащими руками, стоя рядом с Акортом, Фултоном, Мереком и Арио, неподалёку от Дариуса, Лоти и Дрея, и боролся со своим страхом, заставляя себя не отступать. Имперцы прибывали нескончаемым потоком, будто у них вообще никогда не кончались солдаты, и сейчас свежая волна вновь бежала на Годфри, чтобы его убить. Он понимал, что это конец, и часть его, трясясь от страха, хотела поскорее покончить с этим, развернуться и убежать.

Но другая его часть говорила ему оставаться сильным и отбросить осторожность. За всю жизнь ему надоело убегать, надоело бояться. Что-то изменилось внутри него, и особенно это стало заметно после возвращения на родину, в то место, где вся его семья многими поколениями отважно сражалась за свою землю и свои идеалы. Он осознал, что всю свою жизнь провёл сопротивляясь: своему отцу, братьям, роли принца, судьбе воина. Он сопротивлялся ответственности. Сопротивлялся чести.

Впервые в жизни он понял, сколько сил тратил на это сопротивление, и теперь, глядя смерти в лицо, он больше не хотел идти против всех – он хотел идти вместе со всеми. Стать частью своей семьи. Своего рода. Стать героем, как его отец и братья. Он стремился к чести и понимал, что честь – в поступках и в выборе – была сейчас прямо перед ним. Он всегда боялся протянуть руку и взять её, принять её правила. Только сейчас он понял, как это было просто. Чтобы быть причастным к чести, нужно было просто вести себя по совести и достойно. Честь всегда была рядом, всегда ждала его, как родитель, который никогда не теряет веры в своих детей.