Если мы найдем твоих обидчиков, то сразу их устраним. В этомгороде тебя никто не тронет. Необязательно выходить замуж за Касьяна илиуезжать в Ванкувер, можешь остаться здесь. Я даже могу привезти твою дочь. Тыможешь начать здесь новую жизнь. А если сумеешь снять деньги, то купишькоттедж, тачку.

– Нет, Сашка, прости, это не для меня. Москва мне как мать.Ты ведь знаешь, что она не верит слезам. Этот город частица меня. Слишкоммногое меня с ним связывает. Я хочу мыться в горячей воде и жечь электричествастолько, сколько считаю нужным. Быт для меня – это основное. Нет, конечно,Владивосток замечательный, красивый город, рядом океан, но чтобы его любить,здесь нужно родиться. Моя родина – Москва, и я не могу предать ее даже вэкстремальной ситуации. Я больна и помешана на моем городе. Здесь мне будетслишком душно, слишком тоскливо. Я никогда не понимала фразу: «Везде хорошо,где нас нет». Это не так.

Мы должны жить там, где нам хорошо. Я люблю гулять всосновом бору, кормить лебедей на озере в выставочном комплексе, гулять поСтарому Арбату и Манежной площади, посещать концерты симфонической музыки. Язнаю наизусть все московские спектакли, слежу за репертуаром театров. Мнезнакомо меню лучших московских ресторанов. Я люблю Москву ночную, тусовочную. Ялюблю московские библиотеки, выставки. Когда мне хочется отдохнуть, я еду вКусково или Коломенское. А больше всего я люблю поездки в Питер. Но это ужеособый разговор. Моя слабость – это королевские дворцы и все, что с нимисвязано. О них я могу написать диссертацию. Изучение быта царской семьи – моястрасть, ни с чем не сравнимая. Я слишком творческая натура и не могу лишитьсявсего этого. Мне необходим налаженный быт и возможность самоутверждаться. Есливсе закончится, открою модельное агентство, может, книжки начну писать, незнаю, что подскажет мне мое вдохновение.

– Тогда тебе надо писать детективы, – рассмеялсяСашка, – у тебя вся жизнь, как сплошной детектив. Хочешь прямо сейчаспрокатиться на яхте? Ночь, звезды кругом, море и мы.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Давай забудем про все на свете. Сядем наяхту и поплывем в ночь. В этой проклятой жизни столько условностей. Мы всегдачто-то делаем, к чему-то стремимся, а в результате получается, что это бег позамкнутому кругу. Понимаешь, бестолковый, бесполезный бег за деньгами. Я ужедавно забыл, что такое нормальный отдых. Изо дня в день стрелки, разборки,баксы, сварливая жена, проститутки. Все к черту! Давай возьмем пару бутылок ибудем смотреть на звезды, забыв обо всем на свете. Словно малые дети, которыеубежали от родителей. Знаешь, я знаю точно, что жизнь никогда больше не подаритмне такую сумасшедшую женщину, как ты. Ну что, вперед, если, конечно, тебе неслишком плохо?

– Как мне может быть плохо, если мы берем с собой парубутылок текилы – самое лучшее обезболивающее на свете! Я же тебе говорила, чтона мне все заживает как на собаке. Но как же мы поведем машину, ведь мы пьяные?

– Ерунда! Поймаем тачку!

Мы поймали машину, подъехали к какому-то ресторану, Сашказабежал и вынес оттуда целую сумку провизии и несколько бутылок текилы.

– Живем! – закричал он.

– Живем! – обрадовалась я.

Через час мы уже были в море. Сашка так здорово справлялся сяхтой, что я не сомневалась – он бы запросто мог управлять даже космическимкораблем. Мы были одни в этой бездонной звездной ночи, и это, наверное, былаодна из самых незабываемых ночей в моей сумасшедшей жизни. Мы накрыли стол ипредставили, что находимся в ночном ресторане. Пили текилу и резвились, какдети. В лицо дул теплый летний ветер, играла музыка.

Сашка изображал официанта, бегал с подносом и накладывал мнеполные тарелки. Я вошла в роль закормленной новой русской дамы. Закинув ноги настол и закурив сигарету, я орала во все горло:

– Официант! Официант! Это мясо плохо прожарено! Я не буду занего платить! Эти креветки не совсем свежие! Немедленно позовите мнеадминистратора!

– Слушаюсь. – И Сашка исполнял роль администратора.

Затем он был посетителем, а я стриптизершей, танцующей у егостолика. Но моя спина не дала мне показать все мое мастерство в этой области.Будь я здорова, я бы это сделала превосходно. Наверное, со стороны мы былипохожи на двух сумасшедших, которые вырвались на волю после нескольких лет,проведенных в психиатрической больнице.

Затем мы плюхнулись на палубу, обнялись и стали пить текилупрямо из горлышка.

– Классная штука, и почему я раньше никогда не пил этогонапитка!

– Еще бы!

– Знаешь, у тебя такая красивая грудь.

– Она силиконовая, – засмеялась я.

– Как это? А можно потрогать?

– Пожалуйста! – Я засмеялась и подняла блузку. Сашканежно провел ладонью по соскам и тяжело задышал.

– Ничем не отличается. А зачем ты это сделала?

– Чтобы выиграть конкурс красоты и заключить контракт вПариже.

– А что, без этого нельзя?

– Конечно. Без этого я бы не заняла и двадцатого места.

– С ума сойти! Ты знаешь, я бы очень удивился, если бы онабыла у тебя обычной. У тебя все, не как у всех.

– А как у всех? Я не хочу быть, как все. Я индивидуальна,понимаешь. Единственная в своем роде.

– А что у тебя еще силиконовое?

Сашка отхлебнул из бутылки. Я взяла бутылку и тоже сделалаглоток.

– Губы гелиевые. Ты видел более сексуальные и чувственныегубы? И не увидишь! Раз в год я наращиваю волосы и делаю коррекциюфигуры. – Я смеялась и пила текилу.

– Ну, ты даешь! – восхищенно протянул Сашка.

– Красота требует жертв, – сказала я.

– Знаешь, все это похоже на какой-то сон. Я бы так не хотелпросыпаться!

Сашка прижал меня к себе и крепко поцеловал. Я слегкаотстранила его и произнесла:

– Мы деловые партнеры.

– Никто и не спорит. Я просто хотел проверить на ощупь твоигубы. Такие же, как обычные, какой там, к черту, гель.

– Все сделано по высшему классу, не подкопаешься, –торжественно сказала я.

Когда мы допили текилу, Сашка собрался купаться.

– Ты останешься на яхте, тебе нельзя мочить раны. Можнополучить заражение, – сказал он и бросился в воду.

Недолго думая я прыгнула следом.

– Ты ненормальная, ты хоть немного думаешь о своемздоровье?! – заорал он. – Вылазь немедленно, будем сушить твойкостюм. Тебе нельзя мочить бинты. Сумасшедшая!