— Сколько стоят две поездки? — спросила у сидевшей в окошке тетки.

— Там написано.

Я не поняла.

— Где написано?

— Прямо перед вами. Читайте.

Я подняла глаза. Вся стеклянная стена кассы была густо увешана объявлениями. Висели какие-то бумажки с цифрами, правилами провоза багажа, пользования метрополитеном, и вообще бог знает чего тут только не было! Побегав с полминуты глазами по вывешенным бумажкам и так и не найдя желаемой цены на две поездки, я опять нагнулась к окошку.

— А вы что, не знаете наизусть, что ли? Зачем я буду читать? Тут же очередь скапливается.

— Читайте, — процедила опять сквозь сжатые губы повелительница метрополитена.

Меня опять взорвало приступом бешенства. Я обратилась к очереди:

— Все могут идти, откуда пришли! В метро вы больше не попадете. Я сейчас читать буду! Я сюда читать вообще пришла! Сейчас вот надену очки и зачитаюсь на полчасика, сколько стоит этот чертов билетик на две поездки.

Читать я не стала. Меня опять затрясло. Даша смотрела на меня испуганными глазами. Очередь тоже почему-то не стала мне подсказывать, сколько стоит билетик. Я закрыла глаза и вздохнула. И меня осенило! Я вовсе не обязана давать деньги без сдачи!

Бросив в окошко самую крупную из имеющихся у меня купюр (этого-то уж точно должно хватить, сколько бы он там ни стоил, этот билетик!), я приказала:

— На две поездки!

Кассирша послушно дала мне прямоугольничек билета и стала не спеша отсчитывать сдачу.

И это называется — я просто хотела помочь убыстрить процесс у кассы и дать деньги без сдачи?! Да тут никому, кроме меня, не надо ничего убыстрять и оптимизировать!

Получив сдачу, я победно оглянулась на очередь. Народ молчал. Всех все устраивало? Или все ко всему давно привыкли?

Бараны! Все, что угодно можно с ними делать! Слова не скажут! Ни на хамство, ни на очереди, ни на что-то другое, происходящее в стране! По дачам сейчас все разъедутся, а там — хоть потоп устраивай.

Меня все еще потрясывало. Мы прошли через автоматы, спустились по эскалатору и встали на перроне.

Сегодня был волшебный день осуществления всех мечтаний? Я наконец-то попала в кулуары цирка? Тогда почему бы мне не осуществить и свою вторую детскую мечту и не проехаться в кабине у машиниста? Сколько мне вообще осталось еще жить? Откладывать жизнь на потом уже, кажется, было некогда, — того гляди все закончится.

— Даш, поехали с машинистом?

Дашины глаза зажглись восторгом.

Договориться, как выяснилось, было совсем просто. Одна улыбка, мелкое вранье: «У дочки сегодня день рождения! Я ей давно обещала» — и мы оказались в кабине.

Поезд тронулся и прямо на нас поехал полукруг наступающего черного туннеля.

Машинисты даже обрадовались нашему присутствию. У Дашки совершенно натурально захватывало дух от восторга, она ахала и замирала, переводя глаза с мигающего разными огоньками и лампочками пульта управления поездом на саму черноту туннеля и обратно.

Мы проехали пару остановок.

— Ну, вам пора, — сказал, наконец, машинист. — Вы на какую станцию едете?

— Не знаю, — честно ответила я. — Нам на вокзал.

— Вокзалов по кольцевой линии много. Вам на какой надо?

— На любой.

Машинист немного удивился:

— Сейчас будет «Киевская». Там Киевский вокзал.

— Спасибо, — сказала я. — Киевский нас вполне устроит.

* * *

У вокзала суетливо толпился народ. В само здание никого не пускали. Стоял наряд охраны, и у всех входящих проверяли билеты на поезда. Билета у меня не было.

— А где теперь найти старушек, сдающих комнаты? — спросила я у бомжеватого на вид алкоголика.

Этот наверняка почти местный и должен знать всю вокзальную кухню как свои пять пальцев.

— А вот там, — показал он.

Конечно же, несмотря на охраняемое теперь здание, выжить полностью привокзальную инфраструктуру пока не удалось. Старушек нашлось сразу несколько. И они, судя по всему, оказались многопрофильные. Занимались и бутылками, и сдачей комнат, и продажей кукурузы и домашних пирожков. «Да, гоняют нас, не без этого. Да, и лицензии на продажу, конечно же, нет. Но всегда можно как-то откупиться, договориться, в милиции же тоже зарплаты небольшие, и люди они ж, як не звери, как ни крути, так что как-то до сих пор удавалось выжить», — поясняли женщины охотно.

Комнат нашлось аж несколько. Пара подешевле, и одна — сразу целая квартира.

— Я ее вообще-то по дням не сдаю, — бормотала тихого вида, потрепанная, но видно, что интеллигентная женщина. — Она у меня для богатых, две тысячи долларов стоит. Мне-то самой — что? Мне для себя ничего не надо. Но вот дочь у меня, непутевая, ребеночка родила, а папаши… и след простыл. Так что мне помогать им нужно… А то, что дорого беру, — так квартира в самом центре, в Староконюшенном. Но пока жильца постоянного нету, можете там пожить недолго. Разве что вот люди ходить будут из агентства, смотреть. Тогда вы их пускайте. Вам самой надолго ли надо?

После пережитого шока я находилась в подавленном и тупом состоянии. Разговаривала почти механически, без улыбок и эмоций.

Да-да, квартира мне нужна временно. Нет, на сколько точно — сказать не могу. Провожать меня не надо, ключей достаточно. Да, я знаю, это недалеко. Деньги, конечно, заплачу вперед. За три дня пока, можно? И слава богу, что нет телефона. Нет, я его не люблю. Горячая вода есть? Спасибо и до свидания. Ключи вернуть в почтовый ящик не забуду. И никого не наведу. Я одна с девочкой, в Москве у меня совершенно никого больше нету…

Это, конечно же, было неправдой. В Москве у меня еще оставались мама и Макс. Но чем дальше я держусь от мамы — тем целее она будет. А Макса найти не представлялось возможным вообще. Если до сегодняшнего утра я надеялась, что, дозвонившись до Вики, решу все свои проблемы и выйду на Макса, то теперь надеяться было абсолютно не на что.

Набегавшись и наоравшись за это утро, я растеряла остатки своей энергии, и теперь мы не спеша брели с Дашей самыми тихими улочками и разговаривали о жизни.

— А почему твои мама и папа не живут вместе? — спросила я.

Ребенок сосредоточенно лизал очередное мороженое.

— Потому что папа много работает.

— Да? Это тебе мама так сказала?

— Не-а… Это моя прошлая няня-Лена мне сказала.

— А что еще она сказала?

— Что мама была всегда одна, и к ней ходил дядя Саша.

Ого! Это какой такой дядя Саша? Не много ли тут у нас Саш получается? Или это все один и тот же Саша такой мастер на все руки?

— А мама что сказала?