Открывшаяся мне картина привела меня в полный ужас. Пробиваясь через толпу, к нам неслись шестеро! Впереди всех — уже знакомый мне Колян в пумовских кроссовках, за ним в цепочку четверо милиционеров в форме, и последним бежал второй бандит, чьего имени я так и не знала.

— Олег! — опять в ужасе крикнула я и тотчас почувствовала, как две сильные руки буквально втащили меня за плечи в приоткрывшийся дверной проем. Толстенная стеклянная дверь мгновенно захлопнулась за нами, и рука потащила меня по круговому вестибюлю с гардеробом в сторону деревянных ворот в зрительный зал.

Я опять оглянулась. Все шестеро столпились у дверей, Колян пытался вышибить плечом стекло, и несколько человек уже говорили то ли по рации, то ли по телефону.

— Давай сюда! — скомандовал мой клоун, подталкивая меня в спину.

Оказавшись в круглом зале цирка, мы пронеслись вниз по лестнице к арене, ловко вскочили на бордюр, пересекли площадку, вбежали в знакомый мне с детства парадный выход на арену и остановились только, оказавшись в служебном коридоре. В нос ударил резкий запах животных и навоза. Где-то громогласно протрубил слон. Вокруг буднично сновали работники цирка. На нас никто не обращал никакого внимания.

— Круто! — сказал Олег, наконец остановившись и переводя дух.

Даша в полном шоке сидела у него на плечах и, вцепившись пальцами в крепкую его шею, осоловело поглядывала по сторонам.

Я согнулась пополам, обхватив живот руками, и пыталась восстановить дыхание.

— Олег! — я говорила рывками, по мере имеющегося в моих легких воздуха. — Нам… надо… отсюда… быстро вы… браться.

Я закашлялась. Вот точно я уже бросаю курить! «Если жива останешься!» — заметил мне мой появляющийся в экстремальных ситуациях внутренний голос.

— Они… Эти… Видел?.. Они уже, наверное… вошли в цирк… Это же менты!.. Им все можно! Как мне отсюда?..

Я съехала по стене на корточки и умоляюще посмотрела на Олега снизу вверх. Из глаз хлынули слезы. Я даже не пыталась их вытирать.

— Я не могу так больше! — провыла я. — Я даже не могу ничего вам объяснить. Я устала…

Олег поставил обалдевшую Дашу на пол. Размазал тыльной стороной ладони потекший по лицу от пота грим. Задрал свой, крепящийся на тонкой резинке, пластмассовый клоунский нос на голову. Стало видно, что его собственный нос имеет совершенно идеальные античные пропорции, а сам Олег — невероятно молод. Наверное, лет двадцати с небольшим.

— Ждите здесь. Я мигом, — сказал он и исчез в одном из темных коридоров.

Я сгребла девочку в охапку и уткнулась лицом ей в волосы. Волосы пахли чем-то вроде теплой соломы, смешанной с молоком.

— Я уронила свое мороженое, — пожаловалась моя бедная спутница.

Мне вдруг стало ее невыносимо жалко. Ведь я могла оставить ее матери! Нет, я опять подвергаю ребенка риску, за нами бегает теперь целый полк мужиков! Возможно, вооруженных! Скорее всего, вооруженных!

Я не знала, разрешено ли милиции в России носить с собой оружие. В Голландии полиция раскатывала по улицам на велосипедах и лошадях, и из оружия имела лишь резиновые дубинки и устрашающе болтающиеся на поясе наручники.

Через минуту появился наш спаситель.

— Идите за мной, — скомандовал он.

Мы запетляли по коридорам.

В детстве у меня было всего две мечты: прокатиться в кабине машиниста в метро и попасть в кулуары цирка. Сейчас же, когда одно из этих мечтаний осуществилось, и я оказалась прямо в святая святых цирка, я не испытывала ни малейшего интереса к происходящему вокруг. Вот точно говорят, хороша ложка к обеду! Или другими словами, все хорошо вовремя.

Испуганно оглядываясь и в любую секунду ожидая увидеть своих преследователей, я прижимала к себе Дашу, и шла служебным ходом вперед.

— Поедете в контейнере с отходами. В кабине нельзя — вас будет видно, — сказал Олег. — Да ты не бойся, — истолковал он по-своему мой затравленный взгляд. Так только называется — отходы. А на самом деле они все упакованы в чистые сухие мешки, и если к стенам особенно жаться не будете — останетесь чистые.

Я только кивнула и прижала к себе Дашу еще крепче. Бедная ты моя, бедная девочка! В лесу спит, питается три дня уже сплошным мороженым, спит на продавленных диванах, а тут еще и с помойкой ездит! И это пятилетний ребенок!

У меня опять потекли слезы.

Олег помог нам забраться в кузов грузовика и замялся, переступая с ноги на ногу. Опять вытер грим на лбу.

— А как все-таки насчет телефона? — спросил он.

Сумасшедшие русские парни! От меня смертью уже пахнет! Моя жизнь не стоит ни копейки! За мной кто уже только не несется! Бандиты. Менты. Я в розыске. А он хватает меня с ребенком, ничего даже про меня не зная, спасает мне жизнь и после этого еще хочет со мной встречаться! Ничего не боятся! Безбашенная нация!

— У меня нет телефона. — Я прижала руки к груди, доказывая искренность моего заявления. — Дай мне свой. Я позвоню. Потом, правда. Не сейчас. Сейчас со мной общаться опасно. И ты знаешь что? Ты переоденься. А то с минуты на минуту сюда прибегут, и проблемы у тебя из-за меня будут ужасные. А переоденешься, наверное, тебя тут никто и не узнает. Ты же в гриме бежал, и с носом этим…

Олег кивнул и назвал мне свой номер:

— Запомнишь?

— Запомню! Обязательно!

У меня было такое чувство, что сердце мое не выдержит и просто разорвется в груди. Совершенно чужой человек, абсолютно незнакомый русский парень, вот так вот запросто, рискует собой, спасает мне жизнь! Его поведение настолько не укладывалось ни в какие привычные мне западно-европейские рамки!

Я закусила губу и размазала костяшками пальцев опять потекшие слезы.

Олег кивнул, захлопнул за нами дверь и загремел железными засовами. Мы оказались в полной темноте. Машина тронулась.

* * *

Как выяснилось уже в машине, темноту Даша не любила. Прижавшись ко мне, она тихонечко подвывала:

— Где мама? Почему так темно? Я хочу к маме!

Меня так и подмывало сообщить ей, что ее мама — просто редкая сука. Но сначала надо как-то разобраться в ситуации, осмыслить новую информацию, а сил и времени для этого как раз и не было.

Машина проехала совсем немного, пару раз завернула куда-то, наверное, по коридорам цирка, и остановилась.

Я замерла.

Послышались голоса, кто-то скрипел опять чем-то ржавым, какие-то засовы, потом послышался мужской смех.

Расслабленный смех, дружеский, — оценила я. Не ментов. Наверное, нас отгружают, и мы выезжаем из ворот цирка.

Действительно, машина вскоре опять тронулась, и через минуту сквозь щелки задних дверей начал пробиваться дневной свет.

Уф! — выдохнула я с облегчением. Кажется, мы благополучно выбрались из здания.