– Мы лучше всех.

– По справедливости нам причитается больше.

– Мы правы, даже если не правы.

– Интересы страны не равны сумме интересов ее граждан.

– Все мы должны родине.

– Есть люди, говорящие от имени родины.

Если эти ручки выкрутить до предела, получается Адольф Гитлер, просто выкрутить до конца считается неприличным. Полагается крутануть на пару делений. Действительно полагается: многие политики, например, должны носить эти когнитивные искажения как элемент мундира (или хотя бы делать вид, что носят).

Надо ли долго доказывать, что с этим не так?

Если из 200 человек каждый считает, что входит в число лучших, надо ли доказывать, что большинство ошибается? Если каждый из 200 потянет одеяло на себя, надо ли доказывать, что оно не сдвинется в сторону справедливости? Надо ли доказывать, что, если каждый сделает исключение из общей этики для себя, это создаст не новую этику, а хаос? Надо ли доказывать, что вымышленные конструкции – вымышленные, придуманные для удобства и пользы? И если их интересы (вымышленные как элемент ментальной модели) подавляют интересы тех, кому должны служить (живых и реальных), лучше передумать модели, чем сразу платить по выставленному счету?

Из того, почему это не так, сразу видно, чем это вредно.

Пока люди остаются патриотами, они не могут не воевать.

Потому что с таким содержанием сознания всерьез договориться невозможно. Любой мир – это только перемирие, потому что как минимум одна из сторон всегда будет считать, что ей полагается больше. Чаще всего, если стороны достаточно патриотичны, в этом будут уверены сразу все.

Пока люди остаются патриотами, они не могут действовать полностью в своих интересах.

Всегда есть большое нечто, чему ты должен. Ложное ощущение, что ты всего лишь скидываешься в общий котел. Обычно он устроен хитрее, чем кажется.

В общак под названием «родина» скидываются обычно одни, а достают обычно другие.

Если бы общак назывался просто словом общак, фокус был бы заметнее. Но более красивое слово дает возможность жульничать ко всеобщему удовольствию.

Патриот напоминает гопника и терпилу в одном лице. Прошу прощения за то, что некоторые сочли бы сленгом (на мой вкус, слова как слова), но это довольно точно передает суть дела. Сегодня гопник, потому что модель мира вызывает агрессивность, завтра терпила, потому что она же сопряжена с жертвенностью. Как вариант, все происходит одновременно. Излишнее зол и предвзят к чужим невинным и излишне снисходителен к своим плохим. Например, чужих можно грабить, обсчитывать, нарушать договоры, при этом разрешая своим делать это с чужими еще жестче. И подчас со своими тоже: герою, кинувшему двух чужих, можно кинуть бонусом одного своего.

На всякий случай – я не имею в виду какую-то одну страну или ситуацию. Фундаментальный разговор должен избегать злобы дня, потому что завтра будет другой день, и злобы на всех не хватит. Речь про общие штуки: если где-то много патриотизма, там будет примерно так. Неважно где. В случае большого конфликта сознание, как правило, отравлено по обе стороны фронта – вопрос, где токсинов больше и где зачинщик (обычно это совпадает).

Потомки успешных обезьян. – Лучший эгоизм не злой. – Кто с таким дружит? – Приглашение в ложу. – Нации пройдут.

Почему люди так думают? Прежде всего, потому что не думают, а сначала чувствуют, а чувствуют человеческие существа именно так.

Групповой эгоизм, ксенофобия, «наших бьют» – тысячи лет это было неплохой стратегией выживания.

Успешная здоровая обезьяна – всегда нацист. Любой гопник – патриот своего района. То есть это плохо не само по себе, а плохо здесь и сейчас. Еще в условиях неолита было нормой, столкнувшись с чужим племенем, просто вырезать всех мужчин для профилактики, женщин и девочек оставить по настроению, чтобы насиловать (мы говорили, что Гитлер это «водка» по шкале патриотической крепости, а вот это уже чистый спирт).

И это работало – кто же спорит? Все мы потомки адаптированных ксенофобов, иные просто оставляли меньше потомков, и за тысячи лет кое-какие привычки накопились в генах и мемах.

Эта стратегия стала плохой сравнительно недавно, с появлением рациональных способов обустройства жизни. Там, где происходит конкуренция исключительно традиционных обществ с их т-мемами, ксенофобия и патриотизм будут входить в число традиционных ценностей, поскольку в среднем адаптируют лучше, чем рандомные мутации правил на эту тему. На рациональное общество в среднем лучше организует внешнюю и внутреннюю политику, чем обществе на данном большом т-меме. Лучше – значит с большими шансами в конкуренции.

В конкуренции будет побеждать та компания, которая лучше выстроит конкурентную стратегию, и все. Не обязательно при этом что-то чувствовать и рассматривать весь мир как игру с нулевой суммой, к чему неизбежно тяготеет любой патриотизм. «Чтобы где-то прибыло, где-то должно убыть», – так видится через патриотические очки. «Почему в некоей стране живут хорошо?» – патриот всегда будет склоняться к версии «потому что они всех победили» или, как вариант, – «обманули», «эксплуатируют». Значит, нам надо так же. Это вредная априорная презумпция. Может быть, так и надо, а может быть, и нет. Рационалист всегда свободнее в своем выборе, видит больше вариантов и может выбирать лучшие, невзирая на идеологию.

Давайте на примере. Представьте, что конкурируют не нации, а семьи или даже отдельные люди. И вот кто-то из участников, строя модели мира и стратегии на них, держится «патриотического пакета». «Меня засуживают», «мне полагается больше», «я прав, даже если не прав» – давайте честно, будет это в современном мире (не в неолите и кайнозое) конкурентным преимуществом или наоборот? В мире, где обитают динозавры, гориллы и пещерные люди – это лишь нормальные мотивации, и более ничего. Почему бы и нет. В мире, где действуют рациональные агенты, способные к договорам, альянсам, общим правилам, этическим идеалам и учету репутации, это будет скорее обратное по отношению к эффективности. «Да ну его, он какой-то странный» или как вариант «он недоговороспособен». Еще проще: «это непорядочный человек, не надо иметь с ним дел». И не будут. Этот бойкот не переломится. Конечно, можно игнорировать общество, можно воевать с ним – но это плохие стратегии, посмотрите общую статистику по тем, кто так пробовал делать. Это про людей, про семьи и фирмы. Но это касается также больших и очень больших групп. Получается парадокс.

Чем больше в данной популяции патриотов, тем хуже ее шансы. Хочешь, чтобы твоя большая группа была успешной – выбрось это из головы.

Достаточно оставить «я выбрал состоять в этой группе» (в данном случае «у меня есть то или иное гражданство») и «я хороший человек». Хороший не только в том смысле, что не делаю ничего плохого (иначе лучше всех на свете были бы аквариумные рыбки), но хорошо что-то делаю. При этом, конечно, я лоялен внутренним правилам группы. Правила не сложные: не убий, не укради, не прелюбодействуй (хотя последнее местами декриминализовано) и т. д. Короче, чти Уголовный кодекс, служебные инструкции и данные обещания. Если человек солдат – он будет воевать за группу, это входит в «инструкции» и «обещания». Если обещаний не давал – не обязан. Но если хочешь, можешь пойти добровольцем, если речь идет о выживании группы.