– На Блажен? – переспросил царевич и помог охотнице подняться.

Лада наклонила голову набок и подплыла поближе.

– Да, – тихонько проговорила она. – Планы Драгослава удивили даже Макошь. Не забывай, твоему дяде помогает Полоз, брат Перуна.

– Так это битва Богов, – догадалась Василиса.

Лада согласно кивнула.

– Богам не чужды чувства так же, как чувства не чужды вам, их детям. – Царевна грустно улыбнулась. – Но, какие бы тёмные чувства душа ни питала, какие бы ошибки ни совершала, последняя битва должна всегда оставаться за светом. Тот, кто проиграл своей тьме, – проиграл Мору. – Призрак кивнул Веславу и поплыл дальше. – Берегиня этого леса сняла с вас путы, которые мешали вам в пути. Вилу послала сама Мать-Свагора, чтобы дева леса помогла вам, – Лада обернулась на поражённого Веслава. – Теперь вы друг перед другом честны. – Мёртвая царевна улыбнулась каждому. – Теперь вы можете идти дальше и с открытыми сердцами предстать перед царём зверей, – Лада вновь подошла к Веславу и посмотрела в глаза брату. – А мне пора, родной. Я больше не приду. – Царевна стала таять. – Ты станешь хорошим царём, я это вижу. Теперь я за тебя спокойна, свой путь ты пройдёшь, – прошептала она с улыбкой, протягивая серебристую ручку к брату.

– Подожди, – Веслав ощутил её холодное касание и почувствовал, что плачет, – подожди, сестрёнка…

Но призрак растаял. Воцарилась тишина.

– Идём, – Василиса положила руку на плечо царевича, и он обернулся. – Впереди наша битва за Свет. Тот, кто проиграл своей тьме, – проиграл Мору.

– Надо согреться, – прошептала Яра. – Очень холодно.

Яромир неловко обнял свою жену, и Яра не отстранилась.

И тут путников вновь окружили огни, но теперь сияние духов леса стало золотым.

– Неужели снова, – промямлил Заяц.

Но огни не стали превращаться в дев. Золотое сияние окружило дерева, впиталось в их кору и заструилось ввысь. Свет поднимался выше и выше, освещая монументальные стволы, зажигая массивные ветви; свет струился до самой поднебесной кроны, которая золотой паутиной оплетала тёмное ночное небо. Весь грандиозный лес светился золотом.

– Вот это да, – прошептал Заяц, во все глаза глядя на исполинские деревья. – Вот это высота!

– Мироведы, – проговорила Василиса. – Деревья, выросшие от поступи Ярилы и Яры в Золотой Век. Они пережили Ледяной Век, – охотница подошла к дереву, положила ладони на тёплую кору и закрыла глаза. – Души, которые спят внутри их, самые древние души Света – путешествуют в своем сне по Кроне Краколиста, умножая свою мудрость в других мирах, – тихо сказала она. – Вот почему сюда нельзя приходить человеку – их сны священны.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Витенег.

– Они мне сказали, – Василиса оторвалась от созерцания и обернулась на Витенега. – Послушай их, приложи к ним руки. Они дают своё тепло, – Василиса улыбнулась. – Они проснулись и с нами говорят, – Василиса вновь обернулась к дереву и закрыла глаза.

Яра, посмотрев на Василису, медленно подошла к другому дереву и положила на ствол ладони.

– Они действительно дают тепло, – удивлённо прошептала она и, обернувшись на мужа, позвала его: – Яромир, иди сюда.

Богатырь встал рядом с женой и тоже прикоснулся к древу.

– Удивительно, – проговорил он.

Стволы деревьев были настолько большими, что два человека не могли обхватить даже четверть ствола. Кора была мягкой, тёплой, она пульсировала и дышала.

– Никогда бы не подумал, что буду говорить с деревьями, – прошептал Заяц, нерешительно кладя руки на ствол золотого мегалита.

Обняли деревья Веслав и Витенег.

Мироведы шептали людям, они дарили им тепло. Мокрая и заледеневшая одежда путников высыхала в золотом сиянии деревьев, печали и горести покидали думы людей. Странники внимали Мироведам и видели удивительные сны: яркие, красочные. Сварогины путешествовали среди звёзд и видели то, что не могли описать словами. А когда их души отогрелись, сияние небесных звёзд поглотило мир и превратилось в свет.

Настало утро. Радостно пели птицы. Их звонкие трели разбудили странников: путешественники проснулись на большой благоухающей поляне в окружении монументальных деревьев. Сочные, густые листья шумели над головой; в воздухе, над зелёной травой и пёстрыми цветами, летали разноцветные бабочки и жужжали насекомые. Дух воды в нетерпении скакал рядом.

– О, наконец-то! – пропел водяной, когда увидел, что его спутники пробудились. – Нам чуть-чуть идти осталось, – радостно проговорил он, указывая в сторону наворожённой тропы.

– Мы так долго спали, что наступило лето? – удивился, поднимаясь, Мухома. Зайцу было так жарко, что он скинул свиту и остался в одной рубахе.

– Нет, – звонко засмеялась вода. – Вы во владении Мироведов, в царстве Индрика. Вам было так холодно, что они, – водяной крутанулся вокруг себя, показывая на деревья, – они решили вас согреть! Идёмте же! Остался день пути.

Портрет Василисы

Хутор Южный

Путники позавтракали припасами, которые собрали им в дорогу Гьярда и Гореша, и продолжили путь.

В лесу хранителей-Мироведов благоухало лето. Солнечный свет лился водопадами сквозь поднебесную крону деревьев-великанов. Тропа, зачарованная водяным, скорее по желанию, нежели по необходимости, золотой дорожкой убегала в лес. Путники видели танцующих среди деревьев вил, но лесные девы больше не подходили к странникам.

Идти по лесу было легко и приятно. Несколько раз переходили звонкие ручьи: водяной шептал журчащей воде, и его дорожка перебегала речку, будто прозрачный мостик.

Лес постепенно поднимался в гору, и среди деревьев встречались большие каменные валуны. Сквозь сплетённые ветви Фавор-гора стала отчётливо видна: высокий монолит, закрывающий половину неба.

– Мы почти пришли! – запрыгал дух воды, когда наступил тёплый летний вечер.

Лес закончился у подножия горы, вершину которой освещало медное солнце.

Водяной стал подниматься по крутой каменной тропе, по обеим сторонам которой росли невысокие сосны. Путники пошли за ним. Долго поднимались они, идти было тяжело – камни часто осыпались и скользили под ногами. Витенег помогал Василисе, которая уверяла его, что справится сама. Правда, несмотря на свои заверения, руку охотника дочка Гоенега не выпустила: горная тропа была крутая.

Тропа завершилась плоским плато, с которого открывался грандиозный вид: солнце уже село, и на алеющем вечернем небе висели две луны. Лес простирался до самого горизонта.