– Вы в себя верите.

Залитая полуденным солнцем, медленно проходя с подносом в руках по дорожке, я пыталась нащупать в себе веру. Ну, еще одно усилие, самое маленькое!..

– Нефила Доломеевна! – Бодрый следователь с мокрыми, зачесанными назад волосами решил взять инициативу в свои руки. – Скажите честно, вы будете мне помогать?

– Честно?

Я осмотрела его лицо. Не нашла в глазах ничего, что могло бы меня убедить в его лицемерии, умении скрыть правду, притвориться или соврать, и честно ответила:

– Вряд ли.

Такой следователь мне не нужен. Он никого не сможет обмануть, скрыть вдруг возникшие обстоятельства, а уж вести расследование за спиной начальства!..

– Я так и подумал, – не огорчился он. – Тогда мне от вас понадобится всего лишь мелочь. Дело в том, что в багажнике сгоревшего автомобиля обнаружены металлические защелки от достаточно объемистой тары. Чемодана, например. Осмотрите вещи своего мужа – все ли на месте? Вы должны знать, сколько у него было рубашек, брюк и туфель. Да! Еще, если можно, обратите внимание, не пропали ли косметические принадлежности, драгоценности – если он их носил – и личный архив.

– Архив?

– Какие-то фотографии, пара рисунков сына, всякие мелочи, которые обычно хранятся бессмысленно, но с любовью, вы меня понимаете? Если ваш муж, ничего вам не сообщив, собрался куда-то уехать с достаточно большим чемоданом и огнестрельным оружием в количестве двух пистолетов и одной винтовки, то вполне возможно, что это был тайный отъезд, и убедиться в этом возможно, только если он прихватил с собой и небольшой архив на память… так сказать, о… второй жене. Извините.

– А вы не извиняйтесь, – отмахнулась я.

– А вы не обижайтесь тогда – сами отказались помогать. Не хотите говорить, была ли у него женщина. И про угрозы опять же…

– При чем здесь женщина? Вы – следователь отдела по борьбе с бандитизмом, вот и ищите бандитов, раз вам так Генерал приказал!

– Да я землю буду носом рыть, пока не отловлю всех бандитов! – весело посмотрел на меня Докучаев.

Странно как посмотрел. Может быть, я зря ему не доверяю?

– Далась вам эта женщина!.. На что вы намекаете? Что муж мне изменял и поэтому я от него избавилась? Это смешно. Взрывчатка – не мой стиль.

– А что бы вы выбрали? – поинтересовался следователь.

– Конечно, яд! – воскликнула я. – Это же очевидно!

– Понятно… Какой именно, разрешите полюбопытствовать?

– Сейчас подумаю… Каракурта или тарантула. Желательно – каракурт.

– Почему? – застыл на моем лице глазами следователь и слегка побледнел.

– Эти два вида ядовитых пауков можно легко найти у нас на юге, не выезжая в экзотические страны. Поймать паука, поместить его в коробочку, привезти в нужное место и собирать потихоньку яд – необходимое количество. Понимаете, яд пауков действует на организм человека как стрихнин. Но если стрихнин в чистом виде еще можно обнаружить при вскрытии, то о наличии паучиного яда по анализам трудно догадаться. Сначала человек выглядит чересчур возбужденным, потом – упадок сил, затрудненное дыхание, частичный паралич.

– А почему каракурт?

– Потому что у тарантула в яде больше гемолитических веществ, разрушающих кровь. Грамотный гематолог может заподозрить. А у каракурта преобладают нейротоксические вещества, которые…

– Вы занимаетесь насекомыми? – перебил Докучаев.

– Нет, я… как бы это сказать… Меня интересуют только пауки.

Если бы в тот момент следователь спросил, что означает мое имя, я бы точно столкнула его в воду – в костюме и галстуке, с папкой под мышкой. Но он не спросил. Он надел носки, сосредоточенно зашнуровал туфли и посмотрел на меня с сомнением.

– Что еще?

– На обыск дома никакой надежды, так ведь? – с извинительной улыбкой спросил Докучаев.

– Что вы хотите найти?

– В идеале – пульт. Мы обнаружили почти все составляющие от детонатора, определили его тип и количество взрывчатки.

– Вы хотите найти в моем доме пульт дистанционного управления, с которого кто-то послал сигнал на взрыв?

– Это было бы логично. Вариант, когда взрыватель мог сработать сам, маловероятен. От вашего дома до места происшествия – чуть больше пятисот метров. Машина взорвалась на ходу, в отдалении от строений, на пустой дороге. Кстати, где вы были во время взрыва?

– На процессе. Еремей Срулевич пригласил меня на суд, послушать его выступление в защите. Я звонила в то утро Гамлету, потому что мы не виделись – он бегал, когда я встала. Я звонила… Я звонила сначала в дом, а потом на его телефон в машине.

– Посмотрим… Еремей Срулевич Кац, юрист.

– А что там про меня написано? – Я стала на цыпочки, пытаясь заглянуть в папку.

– Вы для нас – натура загадочная, Нефила Доломеевна. На вас ничего нет.

Вернувшись в дом, я попросила у Ирины Дмитриевны ключ от ванной. Она посмотрела удивленно.

– От перламутровой, – уточнила я.

Она думала несколько секунд, потом протянула всю связку, выделив небольшой ключик для замка в поворачивающейся ручке.

Такой роскоши я не ожидала. Комната была квадратной, с двумя окнами, один из ее углов занимала сама ванна – треугольная, сделанная в виде глубокой створки раковины, с изящно выгнутым волнообразным бортиком, отсвечивающая разводами бензина в яркой летней луже. Перламутр… Я потрогала рукой поверхность. Теплая. Осмотрела отверстия для подачи воды. Джакузи. Интересно, Синичка лежала мертвая в спокойной воде или в красных гейзерах?

Стойка с полочками, занятыми баночками и пузырьками, на вешалке – два халата, прозрачная пластиковая сумка-косметичка с открытой древней упаковкой тампаксов, маникюрным набором и щетками для волос; рядом с сумкой висела шелковая абрикосовая рубашка на бретельках и… такого же цвета трусики. Меня отнесло в сторону от почудившегося запаха чужого тела, пришлось присесть на изогнутый наружу краешек ванны.

Сама не знаю, как получилось, что я сбросила шлепанцы и ступила босыми ногами в ванну. Постояла, подумала и… прилегла. Голова удобно устроилась на выступе. Повернулась направо – баночка с солью для ванн, налево… Я застыла и долго еще уговаривала себя не брать в руки и не открывать опасную бритву с костяной ручкой.

Не хотелось двигаться, даже думать. Мозги мои, похоже, совсем отключились, потому что вдруг стало больно указательному пальцу. Я очнулась и потащила его в рот, осматривая кровоточащую ранку. Оказывается, моя правая рука стала шарить под фигурным выступом ванны, что-то искать, ощупывать. Дождавшись капли крови из небольшой царапины, я мазнула по перламутру. Значит, я в себя верю, да?.. Я верю. Верю… А тогда что это за красное пятно от моего пальца? Жертвоприношение?

Мне не давала покоя упаковка тампаксов. Не отдавая отчета и даже не пытаясь подумать, на кой черт мне это надо, я встаю, беру с вешалки – осторожно, стараясь не прикоснуться к шелковой рубашке, – прозрачную сумочку и укладываюсь с нею в ванне. Выпотрошив сумку на живот, смотрю на щетки с запутавшимися в них светлыми волосами, трясу коробкой, высыпая тампаксы. Они вывалились на меня карикатурными подобиями сигарет – с хвостиками, а потом… Последним из коробки выпал медальон. Такой же, как у Оси. Я даже подумала, что это он запрятал в такое странное место медальон с крошечной фотографией своей матери, но после некоторых усилий из открывшейся круглой створки на меня глянуло веселое лицо юного мальчика в обрамлении тонкой изогнувшейся прядки волос цвета спелого каштана. Трогаю пальцем волосы. Смотрю на фотографию. Это лицо мне незнакомо. Итак, Александра Синицына прятала медальон с чьей-то прядкой волос в упаковке тампакса. Медальон с ее волосами хранится у Оси. Кто же носит твой медальон, Гамлет? Где он?