Именно в этот момент позвонил Брент Скоупс. Я полагал, что он хочет меня поздравить, сообщить о большой премии. Но он велел мне следующим же рейсом прилететь в Бостон. Я должен бросить все, сказал он, чтобы возглавить важнейший проект «Джин-Дайн». Он даже не дал мне завершить последние тесты ГЭФ; пришлось все оставить на коллег в Манчестере.

Ты помнишь мою поездку в Бостон. У тебя наверняка сложилось впечатление, что после возвращения я пытался увильнуть от ответов на твои вопросы, и сейчас я об этом сожалею. Брент обладает удивительным даром убеждения, он привлекает людей под свои знамена, заряжает энтузиазмом. Но сейчас мне нет смысла что-то от тебя скрывать. Все равно об этом через несколько месяцев напишут во всех газетах.

Моя задача — если все упростить — состояла в том, чтобы синтезировать искусственную кровь. Я мог использовать мощные ресурсы «Джин-Дайн» для создания человеческой крови при помощи генной инженерии. Брент заверил меня, что подготовительные работы уже завершены. Он хотел, чтобы человек с моим опытом довел этот важнейший проект до конца. Моя работа над ГЭФ, когда я занимался проблемами фильтрации, делала меня самым подходящим кандидатом на эту должность.

Должен признать, что идея была благородной, а Брент мастерски все преподнес. Больницы не будут страдать из за недостатка крови в экстренных ситуациях. Люди перестанут бояться получить инфекцию при переливании. Никто больше не умрет из-за того, что не оказалось редкой группы. Искусственная кровь от «Джин-Дайн» будет чистой и подойдет людям любой группы крови, а ее запасы неограниченны.

В результате я покинул Манчестер — покинул тебя, наш дом, все, что было мне дорого, — и оказался в этом мрачном пустынном месте. Эти жертвы принесены для того, чтобы Брент Скоупс мог осуществить свою мечту — если нам повезет, сделать мир лучше. Мечта продолжает жить. Впрочем, цена очень высока.

12 июня

Дорогая Амико!

Я решил продолжить историю, которую начал. Быть может, я с самого начала к этому стремился. Могу лишь сказать: после того как я покинул киву в прошлый раз, я почувствовал огромное облегчение. Поэтому я буду писать для себя, если не для потомков.

Помню одно утро, примерно четыре месяца назад. Я держал в руках колбу с кровью. Это была человеческая кровь, впрочем, она появилась как результат работы формы жизни, имеющей очень мало общего с человеком, — ее создали стрептококки, бактерии, живущие, среди прочего, в земле. Я сумел ввести ген человеческого гемоглобина в стрептококк и заставил его производить это вещество в огромных количествах.

Почему я использовал стрептококк? Дело в том, что нам известно о нем больше, чем о любых других формах жизни на планете. Мы сумели полностью расшифровать его геном. Мы знаем, как рассечь его ДНК, внедрить в ген, а потом соединить все вместе.

Надеюсь, ты простишь меня за то, что я упрощаю процесс. Используя клетки, которые я извлек из своей щеки, я взял ген, расположенный на четвертой хромосоме, 16-R-ДНК, локус D-3401. Я размножил его в миллионы раз, внедрил копии в бактерию стрептококка и стал выращивать их в больших реакторах, заполненных белковым раствором. Несмотря на сложное описание, моя часть работы оказалась довольно простой. Все это не раз проделывалось с другими генами, в том числе и с геном инсулина человека.

Мы сделали эту бактерию — предельно примитивную форму жизни — немного человеческой. Каждая несла в себе невидимую частицу человеческого существа. И этот ген стал контролировать функции бактерии, заставив ее производить гемоглобин человека.

И для меня это стало настоящей магией — невероятной истиной генетики, договором, который никогда не будет разорван.

Но именно с этого момента и началась по-настоящему сложная работа.

Возможно, мне следует пояснить. Молекула гемоглобина состоит из протеиновой группы, которая называется «глобин», с четырьмя небелковыми группами, имеющими функции охраны. Молекула собирает кислород в легких, ведет реакции обмена кислорода с двуокисью углерода в тканях, после чего выбрасывает углекислый газ во время выдоха.

Очень умная и сложная структура.

К несчастью, сам гемоглобин является смертельным ядом. Если сделать человеку инъекцию чистого вещества, то это почти наверняка приведет к летальному исходу. У гемоглобина должна быть оболочка. Обычно это красная кровяная клетка.

Вот почему нам требовалось создать нечто способное изолировать гемоглобин, сделать его безопасным. Микроскопический мешочек, если можно так выразиться. Нечто способное «дышать», позволяя проходить кислороду и двуокиси углерода. Мы решили, что создадим эти крошечные мешочки из кусков мембран, оставшихся от вскрытых клеток. Я использовал специальный фермент, носящий название «лиаза».

Теперь передо мной возникла последняя проблема: очистить гемоглобин. На первый взгляд совсем простая задача. Но это не так.

Мы выращивали бактерии в огромных реакторах. Когда количество гемоглобина стало значительным, он отравил реактор. Все умерло. У нас остался лишь «суп»; молекулы гемоглобина, смешанные с кусками ДНК и РНК; фрагменты хромосом; измененные бактерии.

Фокус состоял в том, чтобы очистить этот бульон — отделить здоровый гемоглобин от мусора — и остаться с чистым веществом, без всяких примесей. Именно оно было нам необходимо. Переливание крови — не прием маленькой таблетки. Многие пинты этой жидкости могут оказаться в теле человека. Даже небольшое содержание примесей, быстро увеличивающееся с количеством переливаемой крови, может привести к непредсказуемым побочным эффектам.

Примерно в это же время мы узнали о том, что происходит в Бостоне. Отдел маркетинга уже изучал — в строжайшей тайне, — как рынок отреагирует на появление нашей генетически измененной крови. Они опросили пробные группы среди обычных граждан. И обнаружили, что большинство людей очень боятся переливания крови из-за угрозы заражения: гепатит, СПИД и другие болезни. Людям нужны были гарантии, что они получат чистую и безопасную кровь.

И мы дали нашему незаконченному продукту имя «неокровь». Из директората компании пришло распоряжение: с этих пор во всех бумагах, журналах, заметках и разговорах следует применять термин «неокровь». Всякий, кто произнесет его прежнее название «гемосил», будет наказан. Запрещалось также использование таких слов, как «генная инженерия» или «искусственная». Людям не нравятся идеи изменения генов. Они не хотят есть генетически модифицированные помидоры или пить измененное молоко, а фраза «генетически созданная искусственная кровь» вызовет у них возмущение. Пожалуй, я не могу их за это винить. Мысль о том, что подобная субстанция будет циркулировать в его венах — едва ли не самом сокровенном, что есть у человека, — безусловно, пугает неспециалиста.

Любовь моя, солнце уже клонится к горизонту, и я должен уходить. Но завтра я вернусь. Скажу Бренту, что мне необходим выходной. И это вовсе не ложь. Если бы ты знала, как я облегчаю свою душу, когда пишу тебе на этих маленьких страничках.

13 июня