— Кабельтов составляет чуть больше четырехсот локтей. Во всяком случае, мы хорошо видели Белого мага. Он стоял на полуюте рядом с их капитаном, и туда, куда он указывал рукой, летел огненный шар. И поджигал все вокруг.

— А вода тушила этот огонь?

— Тушить-то тушила, только всякого, кто порывался заливать пламя, поджаривал следующий шар… Ну, мне пора, — помощник поднимается из-за стола. — Надеюсь, ты сумеешь нам помочь. Постарайся, чтобы на сей раз Белые получили, что им причитается.

Он ныряет под низкую притолоку.

— Жаль, что нет другого способа… — бормочет Креслин, взяв еще галету.

Мегера доедает персик и лишь потом откликается:

— Может, и есть.

— Например?

— Например, удрать. Почему бы нам не проскочить мимо них? Подними ветер, наполни паруса — и вперед!

— Я думаю, мы могли бы…

— Тебе так не терпится вступить в схватку? А поглядеть, как тебя всякий раз мутит, так можно решить, будто ты не такой уж любитель смертоубийства!

— Я и не любитель. Но мне кое-чего недостает.

— Это правда? Или ты просто… Ну да ладно, — оборвав фразу, она отпивает из тяжелой кружки.

Креслин косится на матроса, доедающего за соседним столом сыр и фрукты. Кажется, все на борту считают само собой разумеющимся, что он справится с Белыми магами. Как будто это плевое дело! Все, кроме Мегеры, считающей, что сражаться вовсе не обязательно. Но Мегера верит в Предание, согласно которому в каждом мужчине изначально заложена тяга к разрушению. Неужто это правда, и он действительно жаждет крови?

Ему вспоминается давнее поучение Хелдры: «Обнажив клинок, ты должен или убить, или погибнуть сам. Убивай без колебаний и сожалений».

Любят ли ветры клинки?

— Можешь ты хоть иногда думать о чем-нибудь другом? — ворчит Мегера, поднимая глаза.

— Прости. Трудно все время помнить, что ты слышишь мои мысли.

В воцарившемся молчании Креслин пьет чай, размышляя, о чем он вообще теперь вправе думать. И невольно вспоминает, как прелестно выглядела Мегера с обнаженными плечами…

— Тебе что, обязательно надо испортить такое прекрасное утро?

— А что я такого сделал?

Мегера вскакивает и стрелой вылетает из кают-компании.

— Ух, горяча! Как ее огненные волосы, — с ухмылкой обращается к Креслину матрос.

— Думаю, еще горячее, — бормочет Креслин, расправляясь со второй галетой. — И это только начало.

Как же защитить «Грифона»? Хороший ливень, да еще с громом и молнией, может снизить эффективность чародейского пламени, но никоим образом не помешает находящимся на борту трех кораблей Белым попросту, без всякой магии, взять «Грифон» на абордаж. А более яростный шторм не менее опасен для «Грифона», чем для чародеев.

А Мегера? Она может противопоставить хаосу хаос.

Креслин ежится, вспомнив, как смешаны в самом ее существе Белое и Черное начала. А как она отреагировала на его мысли за первым завтраком на борту судна! После этого она два дня практически с ним не разговаривала. Чего она хочет? Бескровного решения проблемы? И это в то время, когда чуть ли не целый мир жаждет и его, и ее крови?

Лед? Нет, со льдом получается как со штормом: слишком сильное оледенение опасно в равной мере и для противников, и для них самих.

Оклик Клерриса напоминает, что у Креслина осталось совсем мало времени. Черный маг уже успел облазить все судно. Беспрерывно бормоча под нос заклинания, он неустанно усиливал элементы внутренней гармонии, укреплял переборки, мачты, реи, снасти и паруса. Это сугубо внутреннее воздействие, однако матросы отметили, что корабль стал ощутимо прочнее.

— Ну как, парень, сообразил? — устало спрашивает маг.

Креслин отводит взгляд от носа, где Мегера наблюдает за едва заметным на горизонте белым пятнышком паруса, и поворачивается к чародею. В смоляных волосах Клерриса видны серебряные пряди, появившиеся, похоже, за последнюю ночь.

— В моем возрасте усталость отражается на внешности, — поясняет маг, поняв немой вопрос Креслина.

— Что будет, если мы избежим с ними встречи? — спрашивает юноша.

— Ты о Белых? — Клеррис пощипывает свой гладко выбритый подбородок. — Неужто не видишь, что это не выход? Ускользнем от них, так они, пожалуй, отправятся за нами на Край Земли. У них хватит сил, чтобы захватить тамошнее поселение вместе с герцогской крепостцой. А может быть, просто подождут, когда Фрейгр пустится в обратное плавание, и потопят «Грифона». Сам ведь, наверное, знаешь — они настырны и мстительны.

— Выходит, у нас нет другого способа обезопасить себя, кроме как отправить на дно все три их судна? Но Высший Маг этого так не оставит. Как нам вообще из этого выпутаться?

— Боюсь, паренек, — ухмыляется Клеррис, — что кому-кому, а тебе из этого не выпутаться до конца дней. Раз уж ты маг, то тебе волей-неволей придется всю жизнь принимать такие решения. Конечно, — лицо Клерриса делается серьезным, — ты можешь этого не хотеть, но отказ принимать решения, даже колебания, бывает чреват гибелью. Речь идет не только о тебе, но и о тех, кто тебя окружает. Большинство из нас, Черных, постоянно сталкивается с этой проблемой. Насилие и убийство нам ненавистны. Что нам нужно на самом деле, так это своя страна, основанная на гармонии. Подальше от Белых и всякого рода распрей вокруг Предания.

— Это прекрасно, — хмыкает Креслин. — Но вахтенные уже заметили парус. Нас настигают, а я все еще ломаю голову над тем, как нам быть.

— Ты воин. Ты справишься с этим, тем паче что тебе есть с чем работать. К твоим услугам два океана — водный и воздушный.

— Спасибо.

— Да не за что, — Клеррис поворачивается и направляется к носу корабля.

Водный океан? До сих пор Креслину не приходилось иметь дела с водой, не считая недавнего опыта по удалению из нее морской соли. Он направляет свои чувства вниз и непроизвольно отшатывается. Вода тяжела, слишком тяжела и холодна. Но все же не совсем незнакома: ведь она содержится в воздухе.

Не обращая внимания на любопытствующий взгляд Госсела, юноша направляется к лебедке. Зачерпнув воды и поставив ведро на палубу, Креслин сосредоточивается. По поверхности воды в ведре идут круги, на ней появляется маленькая воронка, а спустя миг образуется настоящий бурлящий водоворот.

Стоит Креслину потерять концентрацию, как водоворот тут же исчезает, но способ уже запечатлелся в его памяти. Он выливает ведро за борт.

— Вижу парус!

Крик вахтенного возвещает о появлении второй шхуны Белых. Креслин направляется к помощнику капитана. Госсел безупречно вежлив:

— Чем могу служить господину магу?

— Скажи, что самое худшее может случиться с кораблем в открытом море?